Записки об экзорцисте. Бронзовый котелок Орсиевых
Шрифт:
Войдя в прихожую, Антон почувствовал запах лекарств. Из кухни вышла Елена со стаканом в руке.
– Здравствуйте, Антон, я корвалол весь день пью, извините за запах, наверно сильно пахнет.
– Да ничего-ничего. У вас довольно уютно. Мне надо мантию надеть и кое-какие отвары приготовить.
– Проходите на кухню. Чаю?
– Да нет, благодарю, лучше сразу к работе,- голос Антона был уверенным, но внутри с каждым минутой росло беспокойство. Изгнания на бумаге выглядят простыми, но как пройдет это? Тем более это первое его дело с иным в человеке.
Торопливо достал из сумки атрибуты и снял джинсовую куртку, повесил на стул. Облачившись в черную расписанную белыми заклинаниями на латыни мантию, он стал походить на священника- для образа не хватало бороды.
– Такс, ну в сумке у меня кое-какие отвары, непосредственно при контакте с заболевшей использовать. Я готов. Идем.
– Ох, только бы получилось, - вырвалось из уст Елены и голос её дрожал.
– Я думаю все будет хорошо, я постараюсь!
В понуром молчании все трое поднялись на второй этаж и прошли по залитому заходящим солнцем коридору. Виктор опустил ручку и распахнул дверь. В нос ударил тяжелый запах экскрементов и мужского пота. Богатов жестом пропустил внутрь Антона и тот, с трепетом вошел в комнату. На широкой кровати, стоящей у окна, на скомканном постельном белье лежала девушка с закрытыми глазами. Антон провел взглядом по комнате и заметил, что светлые обои в некоторых местах содраны, темными полосами обнажив штукатурку. Белая занавеска колыхалась от сквозняка.
– Уснула, -тихо сказал Виктор.
Елена прислонилась к дверному косяку и по её бледному лицу потекли слезы. Антон подошел к кровати и стараясь не разбудить девочку поставил на пол сумку.
– Сколько лет Олесе?
– Шестнадцать в апреле исполнилось, - сказал Виктор.
– Симпатичная и возраст такой хороший, - Антон медлил, - она сегодня ела?
– Баранину опять, большой аппетит.
– Это хорошо даже. Значит жизнь не уходит из нее, эти иные бывает наоборот изморяют человека.
– Ужас.
– В вашем случае все не так печально.
– Понятно.
– Но запах говорит о присутствии потустороннего. Точно.
– Даже проветривание не помогают.
– А так довольно стильные обои у вас здесь, да и интерьер вообще. В "Очаге" брали? У меня похожие.
– Может вы уже начнете?
– Я? Да, конечно. Надо свечи зажечь, так положено, воздух чистится, ионы к катионам, ну вы поняли, нейтроны к протонам, разрядка.
– Схожу за спичками.
Елена испугано сказала: "Проснулась".
Олеся открыла глаза и на её бледном как простыня лице заиграла жуткая улыбка, больше похожая на нервную болезнь. Воспаленные губы с запекшейся кровью вытянулись и девочка протяжно завыла. Антона обдало жаром. Волчий вой разрезал тишину дома. Откуда-то из коридора донеслось шипение испуганного кота. В комнату вошел Виктор и протянул коробку со спичками.
Совладав с собой, Антон достал три длинные свечи из сумки, и чиркнув спичкой, зажег каждую из них. Девочка завыла вновь. Расставил свечи у кровати на толстый ковер. Капли тающего воска потекли вниз. Олеся карими жгучими глазами следила за Антоном, затем принялась чесать черные спутанные волосы.
Родители, вытирая слезы, стояли прислонившись к стене у входа. Олеся пристально следила за движениями экзорциста. Тот достал из сумки заготовленный ранее пучок из трав и поджег его спичкой. "На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы, - начал Антон монотонную читку, - ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых".
Олеся привстала и зловеще засмеялась, от этого смеха у Антона сбился голос, выдержав паузу он продолжил: "Черное ничто именем божиим приказываю тебя, назови своё имя". Девочка на миг замерла и из неё вырвалось хриплым посаженным голосом: "Уходи". Елена охнула. Антон продолжил окуривать комнату, читая наговор: "Я пришел - ты уйдешь, как ночь уходить вслед за луной, уйдешь и ты. Говори как твое имя?" Олеся зашипела змеёй, легла на спину и тело её забилось в судороге.
Антон полез в сумку и достал из нее стеклянную банку с какой-то мутной жидкостью, закрытую пластиковой крышкой. Откупорил и пальцем коснулся жижи, пучок трав тлел, наполняя комнату сладковато-горьким запахом. Испытывая некоторое смятение, он все же подошел к девочке и дрожащим пальцем дотронулся до её бледного лба. Девочка дернулась. Темно-бурое пятно потекло к переносице. "Приказываю, назови свое имя!"- прокричал Антон. Вновь раздалось шипение из потрескавшихся воспаленных губ.
"Имя!"- кричал Антон. В ответ лишь шипение. "Имя говори",- внутри Антона росла тревога, но всем видом своим он показывал уверенность и бесстрашие. "На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы, - закричал он, - ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Приказываю тебе, черное ничто, назови имя свое! Имя говори!".
Порыв ветра задул одну из свечей и девочка заговорила низким и шипящим голосом: "Зачем тебе мое имя?" У Антона дрогнул голос: "Чтобы быть в справедливом равновесии черного и белого! Во имя Бога-творца! Говори имя!" Чиркнул спичкой о коробок и зажег потухшую свечу.
– Ты черный или белый?
– спросила Олеся низким шипящим голосом, Антону показалось что в голосе была усмешка.
– Я белый! Я тот, кто желает блага людям.
– Значит...Я...Черный?- в голосе слышался тяжелый южный акцент.
Антон смутился. Затем монотонно зачитал:
– На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы...
– Ты...белый...что ты знаешь о боге?
– все также с акцентом спросила Олеся.
Антон на миг замолчал, подбородок его едва заметно дрожал, дикая сущность не поддавалась, продолжил читку:
– ...Ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Белым светом заклинаю, там, где ночь в могильной тьме остывает, там место твоё. Именем божиим приказываю, назови свое имя.
– Я не черный. Я зеленый.
– Зеленый? Имя свое назови, трус.
– Как ты смеешь меня называть трусом?
– Потому что ты вселился в девочку, которая тебе ничего не сделала.
– Она сама захотела меня.
– Врешь! Говори имя
– Зачем тебе мое имя?
– Я должен знать с кем разговариваю, ты так не считаешь?
В комнате резко похолодало, появился запах чего-то кислого, спертого. Бледная Елена вышла из комнаты, не в силах наблюдать как её дочь говорит не своим голосом. Олеся спросила: