Записки прадеда
Шрифт:
Обстановка этой комнаты — совершенно не так, как на Выборгской, — вполне соответствовала жилищу, в котором должна была помещаться Маргарита. Интересны у нее были только часы на камине. Они были темной бронзы с фигурой Фемиды наверху, с ее атрибутами — мечом в правой руке, весами — в левой и повязкой на глазах. На циферблате были изображены звезды с французской надписью вокруг: «Разумные существа, чья воля не уравновешена, подобны падающим звездам».
2
Часы показали семь. На улице было еще совсем светло.
За разглядыванием этих часов застала Орленева Маргарита, когда она вышла наконец к нему.
— А, вот это очень мило! — проговорила она выходя. — Очень мило с вашей стороны, что вспомнили наконец… Благодарю вас. Ну, садитесь!
Сергей Александрович невольно удивился такому приступу, будто инициатива его посещения шла вовсе не от Маргариты, а, напротив, он явился к ней по собственной воле и желанию.
— Да, я получил вашу записку, — заговорил он, садясь против нее, — и вот приехал благодаря вашему вторичному приглашению.
— Записку? — в свою очередь удивилась Маргарита. — Какую записку?
— В которой вы напоминали мне о моем обещании приехать к вам и повторяли свое приглашение.
Маргарита рассмеялась.
— Милая выдумка! — сквозь смех проговорила она. — Очень милая, право! Но только зачем вам было, говоря по правде, выдумывать целую историю с запиской, когда вы и так могли бы приехать? Я сказала вам, что вы — всегда желанный гость у меня.
«Дурачит она меня или нет?» — невольно подумал Орленев, по всему однако видя, что удивление Маргариты было неподдельно и естественно, а смех совершенно искренний.
— Однако я получил от вас записку, — несколько сконфуженно произнес он и провел руками по карманам, чтобы убедиться, нет ли случайно этой записки у него с собой.
— Ну хорошо, ну не все ли равно? — успокоительно сказала Маргарита, очевидно не веря ему. — Ну приехали, и я очень рада… Ну и будемте разговаривать. Вы знаете, я получила имение, целое огромное имение.
— Я знаю, — невольно вырвалось у Орленева, и вырвалось потому, что в это время он думал о том, что непременно нужно будет привезти или прислать Маргарите полученную им записку, чтобы доказать, что он не лгал, и выяснить эту историю.
— Вы знаете? Откуда вы знаете? — стала она спрашивать.
— Что?
— Что я получила имение? Вы сказали сейчас, что знаете это.
— Да, то есть я предполагал, — спохватился он. Не объяснять же ему было в самом деле ей все то, что происходило в кабинете у Потемкина и потом за ужином во дворце. И, чтобы окончательно сделать вид, что ему ничего не известно, он спросил: — От кого же вы получили подарок, от Зубова?
— Нет, с Зубовым у меня все кончено. Я его больше не принимаю у себя. Я получила от другого. Помните, я говорила вам, что этот сдержит свое слово. Теперь это уже не секрет, и я могу назвать вам его. Это Потемкин.
Орленев и без нее уже знал, что это Потемкин.
— Отчего же вы не принимаете у себя Зубова? — спросил он.
— Оттого что я богата теперь и не нуждаюсь ни в ком. Я теперь свободна как ветер.
— Что же, думаете вернуться во Францию?
— Зачем?.. Мне и здесь хорошо. И потом мое имение. Теперь я ищу управляющего. Мне нужен честный человек, а сама я ничего не знаю и конечно не могу управлять. Говорят, имение богатейшее. Ваш Потемкин — удивительный человек. Это в полном смысле слова сюзерен, не то что какой-нибудь старик Зубов. Я не могла никогда ожидать такого богатства. Мне обещал этот добрый старичок найти управляющего.
— Какой старичок?
— Тут музыкант один, его называют полоумным, но он вовсе не такой, каким кажется. Он только странный очень…
— Гирли? — спросил Орленев.
— Да, его зовут Гирли. А вы его знаете?
— Немножко. Он действительно странный, но играет он превосходно… Вы слышали его игру?
— Да, я слышала его игру… Да и не одну игру — говорит он иногда еще лучше, чем играет. Недаром ваш князь…
— Какой князь?
— Потемкин.
— Почему же он мой?
— Ну, я говорю вообще — русских князь. Ведь вы же — русский…
— Так что же «недаром»?
— Да! Так я и говорю: недаром ваш Потемкин приблизил его к себе.
— Кого? Гирли?
— Ну конечно!
Орленев так и встрепенулся весь.
— Ради Бога, откуда вы знаете это? — заговорил он. — Откуда вам известно, что этот музыкант близок князю Таврическому?
— Ах Боже мой! Откуда? Очень просто — через него я получила мое имение!..
Как повязка упала с глаз у Орленева. Теперь ему вдруг стало ясно многое. Если старый Гирли был близок к Потемкину, то понятно, кто рассказал о нем светлейшему и кто рекомендовал его последнему; он понял, почему с такой уверенностью подсказал ему старый музыкант идти к Потемкину, и ему стало ясно, что этому Гирли было известно о домике на Выборгской и что он-то, слышавший вместе с ним, Орленевым, о готовящейся облаве, рассказал обо всем кому нужно, чтобы были приняты нужные меры.
— Каким же образом вы получили через него имение? — спросил Орленев.
— Через него велись все переговоры. Он мне рассказал историю, которую предполагали сделать эти милые люди, и предложил встретить там моего знакомого Зубова. Сначала это просто понравилось мне, как приключение: мне хотелось просто наказать неожиданностью этого старика и посмотреть, какое он сделает лицо, когда увидит меня там. Потом, когда я узнала, что тут замешан великий, — она говорила по-французски и сказала: «le grand», — Потемкин, который обещает мне за это целое имение, это мне начало еще больше нравиться… Я, разумеется, согласилась. Затем в назначенный день приехал ко мне Гирли в карете, в которую мы сели с моей горничной и отправились. Гирли сказал, что кучер кареты знает, куда нас везти. Нас привезли в тот домик с хорошеньким садиком и верандой, в котором вы меня застали. Дальше вам известно все.
— И в домике вы никого не видели?
— Нет. Так было условлено. Ужин был уже приготовлен, тоже по условию.
— Однако вы очень смело доверились! Вас могли завезти неизвестно куда!
— О нет! Я могла верить Гирли. Я его знаю.
— И давно?
— С тех пор как я в России… около двух… лет, — поправилась она, — два года с лишком…
— И он внушил такое доверие к себе?
Орленев расспрашивал про музыканта с особенным интересом, потому что видел в нем лицо, имевшее уже отношение к его собственной судьбе.