Записки промысловика. Повести и рассказы
Шрифт:
Часть 7. Найда
В конце ноября щенятам было уже по три месяца, когда произошло непоправимое. Мы сидели за столом, готовились к ужину. Тепло, исходящее от печки, приятной истомой ласкало тело, утяжеляло веки, клонило в сон после тяжелого рабочего дня, проведенного на морозе. На лай Шкалика, доносившийся снаружи, сначала не обращали внимания, но когда он начал прыгать и ударять лапами по стеклам окон, занесенных по раму снегом, мы встревожились.
– Вадим, выйди, посмотри, что с собакой.
Через минуту он вернулся.
– Понятия не имею. Бегает, лает у сарая.
Я нехотя оделся и вышел.
– Говори. Что случилось?
Увидев меня, он рванул к небольшому сарайчику, где жили собаки, сел у лаза и начал лаять. Заглянув внутрь, я обнаружил отсутствие щенков и Найды.
– Что за дела. Куда вы делись?
Я начал звать Найду. Обошел избу, пристройки. Фонариком, освещая дорогу, пошел по тропинке и услышал лай, доносившийся с косы. Шкалик сидел у засолки и смотрел в сторону озера. У меня пронеслась страшное предчувствие.
– Неужели эта сука опять увела щенков по путику?
Всего неделю назад, когда мы занимались проверкой сетей, Шкалик, лежа, с аппетитом разбирался с брошенным ему налимом. Вдруг вскочил, стал обнюхивать воздух, занервничал и с рычанием рванул к противоположному берегу. Мы настороженно посмотрели в темноту полярной ночи и достали из снегоходов ружья.
– Поеду, посмотрю, что это он всполошился.
Через двести метров на утоптанный колее путика я увидел, как Шкалик гонит впереди себя щенков. Прижав уши, опережая друг дружку, те с визгом мчались в направлении избы. Найда, поджав хвост, бежала впереди, не оборачиваясь, затем свернула с путика и побежала по целине озера.
Вспомнив про этот случай, я бегом кинулся в избу.
– Вадим! Когда кормил собак последний раз, щенки были на месте?
– Утром. Все были в сарае. А вечером еще не кормил.
– Это почти шесть часов назад. Быстрее собирайся. Скорее всего, Найда увела их по путику. Если попадут в капканы, щенкам конец. Градусник на дворе показывает всего минус тридцать, но без движения они замерзнут.
Мы начали спешно собираться и, зацепив сани, выехали на путик. Впереди по накатанному следу, торопя нас лаем бежал Шкалик. Должна была появиться первая горка с капканом, когда лучи фар осветили Найду. Она сидела, поджав хвост и прятала голову под задние лапы. Шкалик с разбега налетел на нее и начал просто рвать, такой злобы с его стороны мы еще не наблюдали и с трудом смогли оттащить его от повизгивающей сучки.
Наши ужасные предположения подтвердились, когда подъехали к городушке. В ней лежал окоченевший щенок, уже припорошенный снегом. Обе его передних лапы были зажаты стальными душками капкана. Такая же участь постигла и остальных.
Вернулись домой. Узнав о том, что щенки погибли, Федя достал ружье, вышел во двор и позвал Найду.
Часть 8. Волки
Полярная ночь практически закончилась. Над горизонтом, пробиваясь через кристаллы холодного воздуха, стало всходить солнце, с каждым днем поднимаясь все выше и выше. В конце февраля уже можно было наблюдать частое здесь мистическое явление гало, когда вокруг солнца образуется яркий круг, а солнце отражается по бокам.
Приближалась весна и вдруг собаки начал надолго уходить в лес. Исчезали на несколько дней, а возвращались со следами крови на шерсти, отвисшими, набитыми животами. Отлеживались неделю и снова уходили.
У волков начался гон. И когда в очередной раз собаки на долго ушли, из четырех назад вернулся только Шкалик. Уши его были разорваны, на бедре была видна резаная рана от зубов. Шерсть была в крови.
– Ты что, скормил волкам своих братьев? – с укором сказал я, осматривая рану на собаке, но Шкалик дернулся, пробежал мимо меня и, помахивая хвостом, направился к Прошке, который сидел на крыльце.
Эти уходы начали меня тревожить. И вот однажды Шкалик привел волков прямо к избе.
Это был в первый день марта. Как всегда, с утра я готовился выехать на путик. Снегоход стоял возле избы. Осталось загрузить под сидение термос с горячим чаем. Я взглянул на озеро. Сверху от избы открывалась панорама южного склона гор, района реки Микчангды.
Мое внимание привлекли темные точки на озере. Такой цепочкой могли следовать только олени или волки. Я вытащил из-под сиденья бинокль и начал всматриваться. В направлении избы по накатанному снегоходами следу большого путика растянулась стая из четырех волков. Они бежали след в след. Головы были слегка опущены и повернуты вбок, хвосты свисали вниз. С присущим волкам своеобразным подпрыгиванием они бежали прямо в нашу сторону. Очень темного окраса волк бежал впереди, временами оглядываясь на остальных. Я заскочил в избу и крикнул Вадиму:
– Волки на озере!
Он схватил ружье, и мы вместе выскочили во двор. Вадим уселся в сани. Я вытащил из жесткого чехла, закрепленного под капотом, карабин. Стали ожидать приближения волков. Они должны были находиться где-то рядом, так как из-за высокого и крутого берега с нашей стороны их уже не было видно. Я начал осторожно приближаться к краю берега, чтобы посмотреть. Сделал несколько шагов вперед, как прямо на меня выскочил Шкалик. Я чудом не выстрелил в него. Он пробежал мимо меня и носом уткнулся в бок Прошки. В ответ на приветствие кот лапой ударил собаку по носу. Шкалик завилял хвостом, уселся рядом и, хитро глядя на меня, высунул язык. Выдохнув, я приблизился к обрыву. Волки сидели цепочкой, внимательно глядя в нашу сторону. Я попятился назад, махнул головой Вадиму:
– Готов?
Завел «Буран». Мы спустились на озеро и помчались к волкам. Увидев нас, стая рассыпалась в разных направлениях. Разогнаться и сократить дистанцию для стрельбы не удавалось, мешали заснеженные торосы. На первом же сани подпрыгнули, и Вадим вылетел из них, зарывшись головой в снег. Преследовать волков было бессмысленно. Вскоре погоню прекратили.
Вадим с Федей уже крепко спали, и я готов был забраться под теплое одеяло, когда услышал какой-то посторонний низкий звук, доносившийся снаружи. Накинул шубу и вышел на крыльцо. Шкалик сидел на краю берега, и задрав морду вверх выл. Взглянул на меня, перестал, но продолжал смотреть куда-то на озеро. Из темного берегового массива раздался ответный вой, на значительно более высоких нотах. Наступила тишина, и послышалось скуление, переходящее во взлаивание. Шкалик посмотрел на меня, махнул хвостом и скатился вниз по крутому склону. Я подошел к краю берега. В темно-серой пелене ночи маячил размытый силуэт собаки, убегающей по озеру вдоль берега.
Я вернулся в избу, включил рацию и начал вызывать всех, кто еще был на связи.
– Я Уко 23. Кто меня слышит, прием.
Отозвалось сразу несколько голосов.
– Мужики, у меня собака, кажется, гуляет с волками.
– Сучка?
– Нет. Кобель.
И вдруг услышал:
– Володь. Значит, твой кобель первый встретил волчицу, и она приняла его, – ответил мне промысловик с озера Пеляжье. – Но, если соберется волчий гон и начнется борьба, его порвут.
– Если опять волчица не заступится, – вклинился еще чей-то голос.