Записки рекламщицы, или Безмолвная революция, которую совершили женщины, а мужчины даже не заметили
Шрифт:
Глава 6. Приглашение на завтрак
В одиннадцать утра Нике позвонил ВВ и спросил, получила ли она цветы.
– Получила, Владимир Владимирович, спасибо, очень приятно.
На самом деле, Нике было все равно, но в то же время приятно, что вокруг все завидуют. Девушка на ресепшн, с большой грудью, которую не забывала подчеркивать каждый день, недоумевала, почему их самый красивый клиент шлет цветы не ей. Она старалась: красилась, делала укладку. Он, конечно, делал ей комплименты, но, когда появлялась Ника, все внимание переносил на вторую, будто офис-менеджера не существовало. Это было оскорбительно, потому что она привыкла к иной реакции.
– Ника,
– Да.
Как будто был выбор… Его просьба показалась необычной. Как правило, он приезжал сам или просил приехать ее с директором, а тут… встреча у него.
– Буду ждать, пропуск для тебя всегда заказан.
На следующий день Ника приехала ровно к десяти. У кабинета встретила юная красивая особа с вульгарным макияжем. Ника знала репутацию ВВ как коллекционера девушек. Секретарь проводила в кабинет. ВВ поцеловал Нику в щеку, обнимая сильнее и дольше, чем того требует этикет.
– Пойдем позавтракаем.
Ника последовала за ВВ. Секретарь проводила их в зал для конференций, где все окна были задернуты блэкаут-шторами, а на столе остывал завтрак.
«Интересная встреча», – подумала Ника, но сделала вид, что ничего необычного не происходит.
На нее это уже не производило впечатления. Ника привыкла к закидонам дорогих клиентов. Они с директором бывали и на яхтах, и в странных клубах, и на иммерсивных спектаклях для четырех зрителей.
ВВ задавал много личных вопросов – больше, чем рабочих, но время встречи заканчивалось, Нике нужно было ехать дальше по делам. ВВ уговаривал остаться и сходить с ним на одно очень интересное мероприятие, но Ника, отшутившись, уехала. Она решила больше не ездить одна на встречи. Он ей нравился, но она чувствовала, что это история с плохим концом.
Глава 7. Красота как меньшинство
В «Сандуны» девочки ходили раз в месяц. Это было традицией: париться с вениками, делать балийский массаж в четыре руки и пить «Те Гуань Инь». Кожа выглядела свежей и отдохнувшей еще три дня.
Девушки зашли в парилку. Банщица разгоняла пар и стучала по полу. Было жарко, но Molly держалась. Аня встала и, нагнувшись, вышла первой, за ней выскочила Molly. Они глотнули чая, и Аня рассказала, как ее босс неоднозначно с ней общается, и она не может быть с ним откровенной, потому что не понимает: это искренняя дружба и ценность ее профессиональных качеств или флирт, да еще и с сексуальным подтекстом? Было сложно разобраться, потому что все находилось в рамках приличия, никаких конкретных намеков. Но Аня чувствовала, что это больше, чем просто хорошее отношение и признание ее управленческих качеств.
Она знала, что в компании до конца не понимают ее потенциал, для Ани и руководства было важно разное: крутые технические навыки, навыки презентаций, развитие новых направлений и многое другое. Но то, что было у Ани, – они не понимали, а у нее были суперспособности. Она очень хорошо чувствовала людей, круто собирала сильные команды, мотивировала сотрудников, которые, в свою очередь, эффективно работали, по-настоящему уважали ее как профессионала и готовы были следовать за ней. Казалось бы, ничего конкретного, что можно пощупать, но на самом деле именно это позволяло делать прибыль как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.
Производительность сотрудников под руководством Ани увеличивалась, расходы на найм, адаптацию и ошибки нового персонала не росли. Все, за что бралась Аня, развивалось и цвело. Она медленно, но верно и уперто шла к своим целям и всегда достигала желаемого любым путем. Ей под силу были любые цели, она меняла стратегию и тактику, но в итоге всегда приходила к нужному результату. Аня объясняла сотрудникам мотивацию своих решений и их совместную ответственность за последствия – так они чувствовали партнерство и responsibility share. Им нравилось, что она была амбициозна и справедлива. Аня не всегда занимала их сторону: да, она защищала сотрудников, когда те были правы, но, когда нет, спорила. Так же делали они: если правда была на стороне Ани, они доверяли, были горой за нее. Она любила людей, искренне восхищалась талантами и продвигала их как личностно, так и профессионально.
Аня была уверена в себе, поэтому гордилась результатами каждого, пиаря не свои заслуги, а их. Знала, кого нужно уволить, а кого оставить, как сделать так, чтобы все работали как команда. У ее сотрудников горели глаза, потому что у Ани горели, и она набирала таких же целеустремленных, неравнодушных, трудолюбивых, умных сотрудников, подобных себе.
Она была эмпатом, можно сказать, почти экстрасенсом. На самом деле, все это лежало не в области мистики, а одного простого качества, доведенного до максимальной отметки на шкале: внимательности. Когда Аня пристально и долго смотрела в глаза другому человеку, они как будто зумом увеличивали малейшие детали его эмоций. Совместно с наблюдением за микромимикой человека, его поведением в разных обстоятельствах, Аня начинала очень хорошо распознавать мельчайшие реакции. Ей было сложно от этого, потому что она часто видела, как люди врут или льстят, и настолько плохо, что было даже оскорбительно, что человек так мало усилий затрачивает на игру. Потому что сама Аня могла играть как боженька. Она врала филигранно и каждый раз удивлялась, что люди, которые хорошо ее знают, не могут отличить вранье от правды.
Molly спросила Аню про приставания босса: может, ей кажется и у него просто такая манера общаться.
– Понимаешь, Molly, на каждом меcте работы ко мне клеился начальник. На каждом… – начала Аня.
– Не может быть, а ты говорила кому-то об этом? Подала в суд? – возмутилась Molly.
– Нет конечно, у нас никто таким не занимается. Раньше это вообще было в порядке вещей: беременную легко уволят, и никто ей не заплатит отпускные. Все работают в черную и серую, малый и средний бизнес еле выживают. Поэтому не защищен никто в равной степени: как мужчины, так и женщины. Сейчас ситуация стала намного лучше, но, опираясь на прошлый опыт, сложно поверить, что тебя действительно видят как профессионала и только, – Аня попросила новый графин имбирного чая.
– И все-таки ты не должна его приравнивать ко всем. Это твой опыт, но не его. Если даже раньше тебе встречались придурки, это не значит, что все такие! – оптимистично заявила Molly.
– Я думаю, он сам не понимает и не признается себе в том, что я ему нравлюсь. Мне кажется, он не замечает, как смотрит на меня при всех, но другие-то замечают, – Аня подтянула сползающее полотенце.
– Да мне тоже всегда приходилось доказывать, что я не просто красивая. Я женщина, ношу каблуки, могу одеться сексуально и распустить волосы, могу накрасить губы красной помадой, но не потому, что хочу привлечь к себе внимание. Мне хочется выглядеть так, потому что это отражение моего внутреннего состояния, моего настроения. Страшно быть самой собой. Смелость – не думать, что о тебе подумают, – на одном дыхании выпалила Molly без ошибок.
– Как говорила Мишель Обама: «Вам нужно быть в два раза лучше всех, чтобы достичь хотя бы половины того, что есть у них». Она говорила про темнокожих, но, кажется, это подходит к красивым девушкам как нельзя лучше.
– Красота как меньшинство. Ты не хочешь покурить? Я бы вышла на свежий воздух! – предложила Molly, которая сама не курила, но любила выйти с подругами на улицу за компанию.
– Пойдем, – согласилась Аня.
Они оделись и вышли на улицу. Аня достала ментоловый Vogue и закурила.