Записки везучего попаданца
Шрифт:
Правда, к пятерым убитым на аэродроме нашим бойцам добавилось еще четыре, но общий итог все-таки в пользу СССР, и собрав оружие погибших немцев, присобачили обе противотанковые пушчонки-сорокопятки, две годные к употреблению гаубицы. Также собрали и погрузили в грузовики запас снарядов к первым и вторым (ну все, что нашли). А кто ж нам помог, (не про летчиков я, а про "минометчиков")?
Тут из кустов выходит командир, в нашей красноармейской форме, с знаками различия старлея-артиллериста, и с белым флагом (парламентер наверно) в руках.
– Здравствия желаю, старший лейтенант Тухватулин, N-ский механизированный корпус, уже две недели в окружении.
–
– Товарищ капитан, в моем подразделении шестьдесят два человека, половина из нашего корпуса, остальные, из разбитых частей, пристали к нам в лесах. Из командиров только я, летчик-истребитель, капитан Геллер и раненный майор Семенов. Но товарищу майору уже намного лучше, он диверсант, его группа тут невдалеке взорвала склад ГСМ, который достался немцам при нашем отступлении. Немцы группу уничтожили, майора мы случайно нашли в лесу, когда охотились на малочиленные группы врага.
– Почему не пробирались на восток, к своим?
– Не смогли пробится через прифронтовую полосу, затем и фронт откатился, зато тут нашли склад мобилизационного резерва, вот вокруг склада и устраиваем диверсии и нападения на мелкие колонны. Планировали напасть на фашистов, обустроили позиции для минометов, их-то всего взвод с одним танком было. И тут к противнику приходит подкрепление, вот мы и решили понаблюдать, против кого, это немцы, тут такой кулак собирают.
А как бомбардировшики начали их обрабатывать, Володя Геллер по почерку бомбардировщиков, определил, что за штурвалами не Люфтавли, а скорей всего наши (сирену например не включили), вот мы и добавили немцам весь запас мин, что был с собой. Хотя запас мин на фрицев выпустили бы по любому, после бомбардировки из них плохие преследователи, так что можно было уходить спокойно. А тут ваши бойцы вдарили по обалдевшему от бомб и мин врагу, мы поначало тоже, как то удивились, затем смотрим, а ваши половина в немецкой половина в нашей одежде. Да и кричали наше "Ура", а после криков "за Сталина", мы уже поняли кто вы, тут немцы от вас побежали на нас, а у нас пулеметы из мобсклада, вот и чесанули по ним, из трех максимовских стволов, и трех дегтяревских.
Сидим, наблюдаем, ваши начали трофеи собирать, немцы уж разбежались кто-куда, вот я и решил с флагом белым выйти, узнать, кто есть кто
– И много воинских припасов на складе? – вежливо так, спрашиваю я?
– Конечно много, правда, он не был до конца заполнен, но повоевать можно. Товарищ капитан, а давайте к нам в гости?
– Ну что же, можно. Почему бы нет, не только же к фашистам в гости ездить, и улыбаюсь от своей второсортной остроты.
Шлюпке, собственноручно увел колонну на место дислокации, со мной остался взвод бойцов из Ахундовских, и опель-блитц с двумя мотоциклами. По плохонькой проселочной дороге громыхая всеми фибрами души и металлически-деревянной души, блитц довез нас до замаскированного в лесу склада.
Познакомился там с бойцами, но нормально общаться с ними не дает бдительность, ничего Елисеев по ним пройдется с Легостаевым и другими волкодавами. На первый взгляд, все нормальные парни, и майор диверсант, и истребитель Геллер, и много других бойцов.
Кстати, Выкван (который Кузнецов) полез обниматься с Семеновым, оказывается они вместе в диверсионной группе были, 23 июня, при отходе Выкван остался прикрывать, и контуженный попал в плен (в ту нашу колонну). А Семенов с остальными ушел, но уже при взрыве склада ГСМ, группу немцы разбили, сам Семенов раненный попал, к Тухватулину. И мя решили, погостив, пора и честь знать, как бы Старыгин не напинал.
С
А там нас встретила только охрана, остальные как они сказали, были на аэродроме (офигеть у нас аэродром, и там 7 самолетов).
А сам пошел к штабу, доложить обо всем Старыгину, зря не послушал охрану, штаб был пуст, полковник, то есть генерал-майор тоже был на аэродроме. Пришлось еще пройтись, боец охраны показал, где обустроен наш аэродром, ба это оказывается, то место, куда мы с Машей по ночам выезжали. Правда, докладывать мне Старыгин не дал, сказал, что все и так знает.
Самолеты уже давно замаскировали, загнали под деревья вручную, и еще сетями прикрыли (сети немецкие, маскировочные). Ну, а бойцы, осматривая освобожденные наши и захваченные немецкие самолеты эйфоризовали по полной. Мне человеку другой эпохи это понять очень трудно, а для них для людей того революционного времени, после катастрофы 22 июня, пощупать плененную немецкую технику, высший кайф. Просто почувствовать, что мы (опять я себя с ними ровняю, простите, они выше, чище, добрей нас были) ничем не хуже гитлеровцев, а даже сильней. Вот ребята с хохотом забирались в кабины юнкерсов, рассматривали их, трогали и даже устроили фотосессию.
Затем меня отозвал Старыгин, и сообщил, что они (все отозванные в Москву) улетают сегодня ночью, и я с взводом охраны провожу их. А я представил ему майора и Геллера, откуда то появился Елисеев, и полковник культурно предложил пройти проверку новичкам. Те как служащие не первый день, сразу согласились, и тройка ушла. А полковник, поздравил меня с тем, что я снова главный в ДОН-16. То есть сегодня ночью я приступлю к самостоятельному командованиюДОН-16 НКВД СССР. А Старыгина и остальных, мы отвезем в пункт "С" где их должен забрать советский самолет, ну и значит надо готовиться.
Через час я оповестил бойцов дежурного взвода и водителей, то есть всех тех, кто будет сопровождать Старыгина, Круминьша, Шлюпке и других к самолету. Наверно спросите, а почему через час, почему не сразу, так Старыгин мне примерно час расписывал, что и как нам предстоит делать теперь. Кстати оказывается я все-таки капитан войск НКВД, а не капитан ГУГБ НКВД, то есть прыгнул всего на звание (разочарование).
Потом устроили торжественные проводы наших товарищей, было сказано много теплых пожеланий, и очень много хороших слов, даже Хельмут наговорил массу вкусного. После окончания торжественного вечера и ужина, мы засобирались в дорогу. И с "отправки", под покровом ночи, в дорогу вышла колонна провожающих и улетающих. В дороге прошло полчаса, и вот мы в точке, теперь ждем самолет, подготовив костры, как и договорено, вслушиваясь с надеждой в небо. Пока тишина, да и до назначенного времени пока еще десять минут, Акмурзин и Босхамджи приготовив, запалили факелы, ну для разжигания костров. Костры приготовлены их сухостоя, и на всякий политы бензином, наконец, время наступило и парни запалили огонь.
В небе зарокотал мотор, на импровизированную аэродромную площадку спустился самолет, выскочивший из аэроплана приземистый и широкоплечий летчик (или там бортмеханик-бортпроводник) попросил быстрее, мол, еле прорвались. Провожая улетающих, обнял каждого, это же братья по оружию, сколько с ними пережито. Когда последний, чудесный латыш Круминьш садился в самолет, со стороны охраны послышались выстрелы.
– Поезжай, то есть лети уже, – кричу я и самолет, начинает двигаться, приземистый член экипажа захлопывает дверь, и все аэроплан несется вперед и отрывается от земли, уфф все, бегу на выстрелы.