Записные книжки (1925—1937)
Шрифт:
Из отчета: «Заметно растет т. Муровицкая».
Витя был очень возмущен тем, что учительница говорила: «До свиданьица». «Кружавчики».
«Не говорите мне про вещь! Это была вещь. Теперь это уже не вещь. Теперь это водопровод».
В темной гостиной отец «точил голое».
Поплавок из карты в стакане с лампадным маслом.
«Пуля
«Наряду с достижениями есть и недочеты». Это вполне безопасно. Это можно сказать даже о библии. Наряду с блестящими местами есть идеологические срывы, например, автор призывает читателя верить в бога.
Потолстеть скорее чтобы,Надо есть побольше сдобы.Нам в издательстве нужен педантизм, рутина, даже бюрократизм, если хотите.
Живут в беспамятстве.
«Пошла в лад калинушка да малинушка». Веселые частюшки.
Нездоровая тяга к культуре.
Не только поит и кормит, а закармливает и спаивает.
То, что он живет в одном городе со мной, то, что я могу в любую минуту ему позвонить, тревожит меня, делает мою жизнь тревожного.
Плотная, аккуратная девушка, как мешочек, набитый солью.
Бокал яда за ваше здоровье!
Мальчик-статист кричит со сцены: «Лиза, ты меня видишь? Это я!»
Корней говорил: «Любитель я разных наций».
Зажим удава.
Говорил с нахальством пророка.
Здесь собралось туч на три сезона.
Он спал на тюфяке, твердом, как корж.
Поцелуй в диафрагму. Он думал, что в самом деле целуют диафрагму.
Он был совершенно испорчен риторикой. Простые слова на него не действовали.
Промчался монгол на лошади, за ним агент, за агентом переводчик. Они возвращались с прогулки в горах. Серого баранчика схватили под брюхо и втащили в автомобиль.
Он стоял во главе мощного отряда дураков.
«Они могли бы написать лучше». А откуда они знают, что мы могли бы написать лучше?
Жеманство в стихах и статьях. Век жеманства.
Необыкновенно красивая, больная чахоткой девушка. В нее влюблялись. Один заразился и умер. Она пережила всех, умерла после всех.
Арктика в Крыму. Ветросиловая станция. Три зимних месяца она отрезана от Крыма.
Бронзовый румянец на щеках тети Фани.
— Что вас больше всего на свете волнует? — спросил девушку меланхолический поэт.
Если человек мне подходит, я нуждаюсь в нем уже всегда, каждую минуту.
Незначительный кустарник под пышным названием «Симфорикарпос».
В долине Байдарских ворот. Как строили город. Пресную воду привозили на самолетах и выдавали ее режиссерам по одной чашке в день. А у Г. в палатке стояла целая бочка пресной воды. Это так волновало режиссеров, они так завидовали, что работать уже не могли и массами умирали от жажды и солнечных ударов. Долина талантов была переполнена трупами. Г. на верном верблюде бежал в «Асканию Нова», где его по ошибке скрестили с антилопой на предмет получения мясистых гибридов. Гибрид получился солнцестойкий, но какой-то очень странный.
Спор шел о картинах одного художника. «Это же фотография! — Хорошо, но что бы вы говорили пятьдесят лет тому назад, до изобретения фотографии?»
Декламация. Абас-Туман покрыл туман.
Человек из свечного сала.
Палочки выбивают бешеную дробь о барабанную перепонку.
Все, что вы написали, пишете и еще только можете написать, уже давно написала Ольга Шапир, печатавшаяся в киевской синодальной типографии.
Варшавский блеск. Огни ночного Ковно…
Такой грозный ледяной весенний вечер, что холодно и страшно делается на душе. Ужасно как мне не повезло.
Остап мог бы и сейчас еще пройти всю страну, давая концерты граммофонных пластинок. И очень бы хорошо жил, имел бы жену и любовницу. Все это должно кончиться совершенно неожиданно — пожаром граммофона. Небывалый случай. Из граммофона показывается пламя.
….Ей четыре года, но она говорит, что ей два. Редкое кокетство.
Он обязательно хотел костюм с двумя парами брюк. Портной не мог этого понять. «Зачем вам две пары брюк? Разве у вас четыре ноги?»
Такой тут отдыхает Толя, фотограф, очень жизнерадостный человек. Когда садится играть в домино, громко говорит: «Ну, курс на сухую, а?»
Гадкие, низкопробные мальчики.
Из книги о шулерах, написанной бывшим шулером: «Шулер должен иметь хорошо развитый большой палец правой руки и абсолютно здоровое сердце». И еще: «При такой складке пижонам нет спасения».