Заплатить за счастье
Шрифт:
— Хорошо, хорошо! Ты меня убедил! Но почему она тогда на Адаша не клюнула? — накал бешенства у Дана уже прошел, осталось только раздражение — шаверу и впрямь удалось его убедить. — Он же перспективнее меня.
— Может, у нее и спросишь? Я только предположить могу. Например, тебя на романтику и долгие отношения раскрутить легче, чем его. Он же потребитель и таких девочек пачками имеет.
— Но она с ним даже не кокетничала! — опять зарычал рогатый.
— Может, она тебя заметила? Лучше синица в руках…
«Чем утка
Ведунье казалось, что ее оплевали, а потом в нужник окунули. Получалось, у этой сегодняшней поездки только одна цель была. Они хотели посмотреть со стороны, как лекарка себя поведет, не начнет ли клеиться к другим гвардейцам? Не займется ли поиском… Как там шавер сказал? «Самого выгодного покупателя»?
Одного девушка понять не могла. В голове навязчиво, неотвязно крутилась мысль: «Ну, за что?». Она же им не навязывалась. В этот дом они ее сами приволокли, силком. И к лекарке притащились тоже сами. Арха ведь вправду уйти хотела. Конечно, не слишком настаивала, но собиралась. И все это из-за простого желания, чтобы он ее любил… хотя бы чуть-чуть.
— Заткнись, Ирраш, слушать тошно! — рыкнул кто-то — не Дан, точно. — Ты не Тьмы не знаешь, а лезешь. Да девчонка свою жизнь с Даном связала, а ты ее тут хрен знает в чем подозреваешь!
— Это еще что?! — рявкнул рогатый, явно со всей дури саданув кулаком по столу.
В той комнате повисла тишина. Арха перевернулась на спину, запустив пальцы в волосы, сжимая виски. Знает? Расскажет?
— Тхия… — голос у Дана был такой, что ведунья бы ему точно все рассказала, а рыжему еще хватало смелости молчать. — Тхияш, ты меня знаешь. Или говори, что ты имел ввиду. Или я за себя не ручаюсь…
— Ну, ты же понимаешь, Равновесие. Жизнь только жизнью выкупить можно. А когда ты…
— Вот только не говори, что Арха жертву принесла, — фыркнул Шай, — не поверю.
— Принесла, — как-то грустно ответил арифед, — только не в нашем смысле. Не так, как Тьма требует. Она свою жизнь отдала. Точнее, смерть. Мы же, когда умираем, просто уходим во Тьму. И все, без возврата. А у детей Матери не так. Они могут возродиться, другим существом и с другой судьбой. Но личность то та же. Говорят, что жрицы даже прошлые существования помнят. Цикл жизни, он бесконечен.
— Короче! — приказал рогатый.
— Арха во Тьму после смерти уйдет. А жизнь у нее короткая, она же не демон. И во Тьме ей… Никто из нас там оказаться не хочет, а ей будет в сотни раз хуже. Тьма детей Жизни не жалует. Даже больше, чем светлых.
— Это все? — промороженным голосом спросил Дан.
— Не все. Она — жертва, выкуп. У нас еще лет триста назад даже ритуалы проводили такие. Но потом как-то все на нет съехало. Потому что жертва то добровольной быть должна. А кто из них добровольно собой ради демона пожертвует и…
— Короче!
— Ладно, хорошо! — разозлился вдруг Тхия. — Вот тебе короче. Ты умрешь — умрет она. Тебе будет больно — она половину боли себе заберет. Тебе будет плохо — ей вдвое хуже.
— А если будет хорошо? — как-то робко поинтересовался Адин.
— А все хорошее и приятное ему безраздельно останется, — огрызнулся Тхия. — И связь только в одну сторону работает. То есть Дану от нее не тепло, не холодно.
В комнате повисло молчание. Ведунья лежала, чувствуя, что коченеет. Не замерзает, а именно коченеет, как труп. И тут что-то загрохотало так, словно дом начал рушиться.
— Тьма, Тьма, Тьма! — рычал демон, разнося, кажется, все вокруг. — Мелкая шлюшка? Ко мне подбирается?! Побольше с меня содрать хочет?! Это ты мне говорил?!
— Дан, успокойся…
— Дан!
Снова что-то грохнуло, затрещало дерево, оглушительно зазвенело стекло. Кажется, дверь в коридор не просто вылетела, а врезалась в окно. От бешенного рева демона в прямом смысле дрожали стены.
Арха сама не сообразила, как вылетела из комнаты. Только первое, что она увидела, был Ирраш, который спиной врезался в стену и медленно, безвольно, как кукла, сполз по ней. Его лицо было так залито кровью, что черты смазались, превратившись в плоский блин. Лекарке показалось, что Дан просто повел плечами, стряхивая повисших на нем Тхия и Шая. Его лицо… Его глаза полыхали, отчетливо светились бурым пламенем. Казалось, что огонь просто бушует внутри него или он сам только тонкая перегородка между реальностью и огненной бездной.
Ведунья бросилась вперед, грохнулась на колени так, что боль взорвалась где-то в затылке. Обняла шавера, сколько хватило рук, закрывая его собой.
— Арха, уйди! — завопил Адин, которого она не видела.
— Уй-ди, Арха, — с трудом справляясь с собственным голосом, проревел рогатый.
От страха у нее язык отнялся. Девушка зажмурилась, чтобы не видеть, как демон раздерет ее на куски. И замотала головой.
— Уйди, — приказал демон.
Он уже не ревел, а рычал. Но и от этого рыка у лекарки уши прижались так, словно хотели спрятаться внутри черепа. Она молчала, не отпуская шавера.
— Уйди, — в третий раз повторил Дан — уже почти нормальным голосом.
— Ты же сам себе этого не простишь! — завопила Арха, с немалым удивлением сообразив, что истерика не просто близко, а практически сидит у нее на шее и радостно болтает ножками, дожидаясь, пока у девушки появится время на нее внимание обратить.
— Что? — оторопело переспросил Дан.
— Ты никогда себе не простишь, если его убьешь, — хотелось пояснить спокойно, но у нее вышел то ли стон, то ли ной сквозь всхлипы.