Заполярная сказка
Шрифт:
За полгода я, по словам Витахи Кузнецова, прилично освоил работу монтажника, высоты не боялся, варил и на ледяном ветру, и в сорокапятиградусный мороз, и в секущем снегу. Работали мы на монтаже копра, металлического сооружения, предназначенного для надвижки на клетьевой ствол будущего рудника. Метр за метром поднимали мы копер вверх, и вот пришел день, когда Вадим Осокин сказал: «Баста, ребятки! Теперь самая малость осталась – надвижка». Еще несколько дней мы укладывали стальные плиты, по которым пойдет копер до выхода рудничного ствола, и начальник участка и прораб, придирчиво проверив нашу работу, пошли звонить начальству, что
В день надвижки я пришел на участок рано: хотелось еще раз глянуть на двухсоттонную громаду копра, высотой ровно в пятьдесят один метр, пока его не обложили кирпичом, не залили бетоном, не закрыли так, что, пожалуй, и не вспомнишь, каким он был на самом деле. Теперь же копер, высокий, хрупкий, голенький и весь в инее, стоял на студеном ветру, позванивал перекрытиями, и мне показалось, что он разговаривает со мной: мол, вот так-то, друг Толя, любуйся, скоро меня не увидишь. Я думал, что приду первым, но ошибся: между белых от мороза лебедок сновали ребята. Среди них я заметил Вадима и подошел к нему.
– Сроки, сроки, черт бы их побрал! – сказал Вадим, неприязненно глядя на копер. – Пару бы кранов еще да лебедку на пятьдесят тонн. Было бы дело. А у меня все тридцатки. Боюсь – не потянут. Сроки, сроки…
– А вон и Витаха, – сказал я.
По тропинке между сугробами, лихо сдвинув шапку на затылок, шагал бригадир Витаха Кузнецов. Еще издали приметив нас, он весело закричал:
– Все будет на уровне, начальник! Пойдет, как миленький! Ветерок-то, а? Ветерок-то! Девять метров в секунду. Сам по радио слышал.
– Чему радуешься? – остановил его Вадим. – Пойдем-ка посмотрим еще разок.
Переговариваясь, они ушли проверять десятки раз проверенное хозяйство: бензорезки, домкраты, банки с окаменевшим солидолом, прокладочный материал, стальные плиты, запасные тросы, подсобный инструмент. Я знал, что в надвижке заняты два мостовых крана, один башенный и восемь лебедок. Главное в надвижке сдвинуть копер с места, а там уж только поспевай лить на плиты расплавленный солидол для смазки – для лучшего скольжения копра, да следи за лебедками.
На площадке вокруг копра толпился народ. Казалось, весь поселок собрался на участке Осокина. В стороне я заметил две черные «Волги» и несколько «газиков», значит, прибыло и руководство комбината. Надвижка первого копра на первый ствол первого рудника в Светлом была большим событием для всего города, для всего комбината. Оно означало, что через несколько месяцев пойдет «на гора» руда. Не образцы для анализов и пробных плавок, не сувениры для почетных гостей, не предмет гордости и не аргумент в спорах – пойдет большая промышленная руда самого значительного в Союзе медно-никелевого месторождения.
На мою долю выпало подогревать на костре банки с солидолом, которого, по расчетам Вадима, понадобится килограммов двести – двести пятьдесят, если не больше, и подавать их по первому сигналу.
– Внимание! Всем покинуть, зону запрета! – разнесся по площадке усиленный мегафоном голос Вадима. – Приготовиться машинистам кранов и основной лебедке! Следить за сигналом!
Он стоял на пригорке, в черном овчинном полушубке, с заиндевевшими бровями и ресницами, с белым от инея воротником. На него были устремлены десятки глаз. Разом, словно и им было скомандовано, взгляды перешли на копер. Заурчала основная лебедка, потом еще две и еще, заворочались башенные краны, залязгало железо, и у одного из
– Солидо-ол! – сквозь грохот донеслось до меня, и, выхватив из костра горячую банку, от которой сразу же задымились ватные рукавицы, я побежал на голос.
– Солидо-ол! Солидо-о-ол!
Я швырнул банку к подножию копра и побежал обратно. Четко и ясно, как выстрел, заглушив на секунду все звуки, стегнул по стальному пролету копра лопнувший стальной трос. Сталь о сталь ударилась так, что остов копра загудел, как камертон. Чудом удерживая три горячие, пыхтящие, вонючие банки, я побежал к копру. Замахали флажками сигнальщики, смолкли лебедки, все стихло. Я остановился и перевел дыхание.
– Давай, давай, чего встал! – крикнул было Витаха, но, оглянувшись на сигнальщиков, махнул рукой. – Ну и рожа у тебя!
– Думаешь, твоя чище? – огрызнулся я. – Кому солидол?
– Брось его, – лениво сказал кто-то из монтажников, посмотрел на копер и добавил. – Не идет, гад.
Копер не шел, он даже не шелохнулся. У его подножия пластами лежал вмиг похолодавший солидол. До выхода рудничного ствола его отделяли те же двадцать метров, ни на миллиметр меньше, двадцать метров стальных, дорого стоивших нам плит, с любовью и тщательностью уложенных в прошлую смену.
– Трос заменили? – спросил подошедший Вадим.
– Меняют.
– Разожгите несколько костров у основания копра. После того как его сдвинем, солидола не жалеть.
– Ладно, – кивнул Витаха и посмотрел на копер. – Действительно, чего ему, гаду, надо? Дорожка – хоть садись и катись. А он ни с места!
– Кабы во-он туда литров десять спиртишку, – указав на шахтный ствол, задумчиво произнес один из монтажников, – да приличный закусончик, да ящичков пять «жигулей», я бы его, заразу, один сдвинул.
Кругом засмеялись.
– За такое дело любой сдвинет, – серьезно согласился Витаха.
У подножия копра заполыхали дымные костры. По плитам медленно пополз расплавленный солидол.
– По местам! – приказал Вадим.
И снова завыли моторы, что-то заскрежетало, грохнуло, мелко задрожал башенный кран, взметнулось вверх пламя костров и сразу померкло, придавленное огромной тяжестью ожившего копра. Двинулся, родненький! Поше-ел!
Мотаясь, как челнок, между копром и костром, туда – рысью с банками в обнимку, обратно – в несколько прыжков налегке, я в короткие эти мгновения, сквозь заливающий глаза пот видел, как многие из толпы, сорвав шапки, широко раскрывали рты, но голосов слышно не было: стоял адский грохот, скрежет, вой напряженных моторов, резкие пронзительные звуки. Одна за другой лопались под тяжестью копра мощные стальные плиты. Витаха азартно заорал что-то, и на помощь мне галопом примчался монтажник, тот самый, который говорил о десяти литрах спирту. Теперь мы вдвоем мотались от копра к костру, потом еще прибавился кто-то, а громадина копра плыла и плыла в черном небе, в прямых лучах прожекторов, в скрежете, лязге, грохоте, в дымном пламени костров и людском напряженном внимании. В полдень копер стоял на месте, плотно закрыв черный зев ствола, уходящего куда-то вниз, в темные глубины земли. Мы присели у его подножия и закурили. У меня саднили обожженные руки, горело лицо. Вадим поздравил нас и передал, что по распоряжению директора комбината всей бригаде выплатят премию в размере месячного оклада.