Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Шрифт:
— Он порядком изодран, — сказал аббат. — Но мы его перевяжем, и кровь остановится. Мне кажется, с ним все будет в порядке.
— Я очень на это надеюсь, — отозвался Шишковатый. — Впереди еще хватит работы. — И он показал рукой вниз по склону холма. — Нечисть опять собирается напасть, — Он посмотрел на коробейника, — Что это с ним? Упал в обморок от волнения?
— Это он призвал молнии, — ответила Нэн.
— Так вот оно что, — протянул Шишковатый. — А я-то думал, в чем дело. Никогда еще не
Харкорт снял рубашку и принялся раздирать ее на узкие полоски для перевязки.
— У тебя еще осталась та мазь? — спросил он Шишковатого, — От нее раны лучше заживают.
— По-моему, немного должно быть. Только не забудь, ее нужно втирать посильнее, иначе не подействует.
— Не беспокойся, вотру как следует. Особенно в открытые раны.
— И лучше поспеши, — сказал Шишковатый. — Они вот-вот опять на нас пойдут, я должен к тому времени быть уже перевязан, чтобы взяться за секиру.
Харкорт отошел на несколько шагов, чтобы лучше видеть, что происходит у подножия холма. Действительно, Нечисть как будто снова строилась в цепь, но он решил, что ей понадобится еще некоторое время, чтобы двинуться вперед.
Иоланда принесла из пещеры несколько одеял, и тут же подошел аббат с мазью. Харкорт опустился на колени рядом с Шишковатым. Куском своей рубашки он отер кровь с его груди. Зрелище было страшное — раны оказались более многочисленными и глубокими, чем он подумал сначала. Шишковатого не просто кусали или царапали, его грызли. Харкорт продолжал обтирать раны, Шишковатый терпел, не поморщившись, но потом нетерпеливо сказал:
— Давай скорее. Незачем вытирать начисто, просто замотай бинтами и затяни потуже. А с мазью возиться некогда.
Харкорт взглянул на стоящего над ним аббата и кивнул:
— По-моему, так и надо сделать. Втирать мазь нельзя, пока не перестанет течь кровь. Перевязка ее остановит. А мазь можно будет втереть потом.
— Никакого «потом» уже не будет, — задумчиво произнес аббат.
— А если так, то вообще незачем со мной возиться, — сказал Шишковатый. — Только перевяжите потуже. Ничего, отобьемся. Отбились же мы только что.
— Мы отбились благодаря коробейнику, — сказал аббат. — А он выбыл из строя. В следующий раз он нам уже не сможет помочь.
— Перестань каркать, Гай, — оборвал его Харкорт. — Лучше помоги мне перевязать Шишковатого. Он прав, отобьемся.
— Мы отступим к пещере, — сказал Шишковатый. — Вход в нее не шире шести футов, его легко будет защищать. И с нами будут горгульи.
— Последний оплот, — заметил аббат.
— На этот раз мы их остановим, — продолжал Шишковатый. — Им это дорого обойдется. Они отступят.
— А если они бросятся снова?
— Тогда мы снова их встретим.
— Безусловно, — согласился Харкорт и подумал: «Безусловно, победим. В конечном счете победим, если только хоть кто-то из нас останется в живых».
Склонившись с двух сторон над Шишковатым, они туго обмотали бинтами его грудь. Когда перевязка окончилась, Шишковатый с трудом поднялся на ноги.
— Так куда лучше, — заявил он. — Считайте, что вы меня починили.
«Всего трое, — подумал Харкорт. — Меч, секира и булава, и еще Иоланда с мечом Децима, если понадобится. Наверное, понадобится. Еще горгульи помогут. Коробейник и Нэн не в счет, от них помощи ждать нечего. Не может же коробейник два раза подряд преподнести такой чудесный сюрприз».
Шишковатый потопал ногами, поднял с земли свою секиру и помахал ею в воздухе, потом похлопал левой рукой по перевязкам.
— Как новенький, — заявил он. Однако по его виду сказать это было трудно. Сквозь бинты местами уже просочилась кровь, а при каждом взмахе секиры он кривился от боли.
Харкорт спустился по склону до того места, где кончались деревья, и посмотрел вниз. Там, у подножия, Нечисть снова выстроилась в цепь, которая казалась ничуть не реже, чем вначале. В воздухе вновь кружили драконы и гарпии. Ближе, у самой опушки, валялись груды тел, сожженных молнией, — от них поднимались струйки едкого дыма. Горгульи, до сих пор стоявшие на посту немного ниже по склону, повернулись и начали неуклюже подниматься к пещере. Цепь Нечисти пришла в движение и стала медленно приближаться.
— Как, по-твоему, Шишковатый? — спросил аббат, подошедший сзади.
— Плохо его дело, — ответил Харкорт, — Из двух ран шли пузырьки, а на краях была пена. Они очень глубокие. Наверное, легкие задеты.
— Ты ничего об этом не сказал.
— Незачем. Шишковатый знает это не хуже меня. Мы ничего не можем сделать. Будь мы даже в таком месте, где можно найти хирурга, он мало чем мог бы помочь.
— И что дальше?
— Пусть сражается вместе с нами. Он этого хочет. Иначе будет чувствовать себя опозоренным. Он не потерпит, если мы начнем с ним нянчиться.
— Я за ним присмотрю, — сказал аббат.
Горгульи миновали их и продолжали подниматься по склону.
— Надо бы поискать тело Децима, — сказал аббат.
— Не время сейчас разыскивать тела. Нечисть вот-вот подступит.
— Нужно произнести над ним хоть несколько слов. Проявить сострадание.
— Он был солдат, Гай. Он знал, что его могут убить в любую минуту и никто никаких слов произносить над ним не будет. Я думаю, прощальные слова для него не так важны, как для тебя.
— Ты хочешь сказать, что он был язычник?