Заповедник гоблинов (сборник)
Шрифт:
Но Мэри не остановилась и подошла так близко, что Инек уловил исходивший от нее легкий запах яблоневого цвета. Она протянула руку и коснулась его запястья.
Не сделала вид, а на самом деле коснулась! Он почувствовал прикосновение ее пальцев, их прохладу.
Инек стоял неподвижно, и ее рука лежала на его руке.
«Всполохи света! — догадался он. — Пирамидка, сложенная из шариков!»
Ну конечно же! Инек сразу вспомнил, кто подарил ему эту игрушку — путешественник с одной из тех планет в системе Альфарда, где обитали чудотворцы. С помощью
Пирамидка оказалась несложным, но очень занятным механизмом — своего рода фиксатором, превращавшим иллюзию в реальность. Нужно лишь придумать что-то, а затем включить пирамидку, и созданное воображением становится таким же реальным, как окружающий мир.
Только себя все равно не обманешь, потому что иллюзия всегда остается иллюзией…
Инек потянулся к Мэри, но она отпустила его руку и медленно шагнула назад. В комнате повисло тяжелое молчание ужасное, пронзительное молчание одиночества. Шарики в пирамидке продолжали вращаться, разбрасывая радужные огоньки, и по стенам все так же бегали, словно юркие мыши, цветные всполохи.
— Прости, — сказала Мэри, — но это все равно бессмысленно. Самих себя не обмануть.
Инек стоял, не в силах вымолвить слово.
— Я так ждала… Мечтала и надеялась, что когда-нибудь это произойдет.
— Я тоже, — произнес Инек. — Хотя я никогда не думал, что такое возможно.
Видимо, в этом то все и дело. Пока ничего подобного не могло случиться, оставалась возможность предаваться романтическим мечтам о далеком и недоступном. Да и романтическими они казались только потому, что были несбыточными.
— Словно ожившая кукла… — проговорила Мэри, — или любимый плюшевый мишка. Прости, Инек, но нельзя же любить куклу или плюшевого мишку, которые вдруг ожили. Ты всегда будешь помнить, как было раньше: кукла с глупой нарисованной улыбкой, медведь с торчащей из шва ватой…
— Нет! — вскричал Инек. — Нет же!
— Мне жаль тебя, — сказала Мэри. — Тебе будет нелегко. Но я ничем не могу помочь. Тебе предстоит долгая жизнь наедине со своими воспоминаниями.
— А как же ты? Что ты собираешься делать?
Не у него, а у Мэри хватило духу признать истинное положение вещей, посмотреть правде в лицо.
Но как она смогла почувствовать, понять?
— Я уйду, — ответила Мэри. — И никогда больше не вернусь. Даже когда буду очень нужна тебе. По-другому не получится.
— Но ты не можешь уйти. Мы с тобой в одной ловушке.
— Как странно все случилось, — сказала она. — Мы оба оказались жертвами иллюзии.
— И ты тоже?
— И я. Точно так же, как ты. Ведь ты не можешь любить куклу, а я не могу любить мастера, ее изготовившего. Раньше нам обоим казалось, что это возможно, а сейчас, когда стало понятно, что это не так, мы все еще тянемся друг к другу и от этого мучаемся и страдаем оба.
— Если бы ты осталась… — сказал Инек.
— Чтобы потом возненавидеть тебя? Или, еще хуже, чтобы ты возненавидел меня? Пусть уж лучше мы будем страдать. Это не так страшно, как ненависть.
Она шагнула к столику, схватила пирамидку и подняла ее над головой.
— Нет! Только не это! — закричал Инек. — Не надо, Мэри!..
Пирамидка засверкала, кувыркаясь в полете, и ударилась о каминную кладку. Огоньки погасли, и, раскатившись по полу, зазвенели осколки.
— Мэри! — крикнул Инек, бросившись вперед, в темноту.
Но ее уже не было.
— Мэри! — вскрикнул он снова, даже не вскрикнул, а простонал.
Мэри ушла и никогда уже не вернется к нему.
Даже когда ему очень захочется ее увидеть, она все равно не придет.
Инек стоял в безмолвии станции, прислушиваясь к голосу прожитых лет.
Жизнь тяжела, говорил голос. В жизни нет легких путей.
И та девушка, дочь соседа-Фермера, что жила чуть дальше по дороге, и красавица южанка, которую он видел, проходя в строю солдат мимо ее поместья, и теперь Мэри — все они ушли из его жизни навсегда.
Он повернулся и, тяжело ступая, пошел к столу, к свету. Постоял, окидывая комнату взглядом. Здесь вот, на этом самом месте, где стоит сейчас стол, раньше была кухня, а там, где камин, гостиная. Дом переменился, и уже давно, но Инек ясно видел его прежним, словно это было еще вчера.
Однако те дни ушли, и вместе с ними люди.
Только он один остался.
Остался, потеряв свой прежний мир, покинув его в прошлом.
Впрочем, сегодня то же самое произошло со всеми живущими на планете.
Возможно, они об этом еще не знают, но их прежний мир остался в прошлом. И никогда уже он не будет прежним.
За свою жизнь Инеку много раз приходилось прощаться — с друзьями, с прошлым, с любовью, с вещами.
— Прощай, Мэри, — произнес он тихо. — Прости меня, и да хранит тебя господь.
Он сел за стол и, придвинув к себе дневник, отыскал нужную страницу.
Впереди ждала большая работа.
И теперь Инек был готов к ней.
С прошлым он уже распрощался.
Всякая плоть — трава
КОНТАКТ И ПЕРЕСМОТР ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
(предисловие)
Может быть, не все еще это понимают, но бешеное развитие науки уже поставило нас лицом к лицу со всеми мыслимыми и немыслимыми следствиями ситуации, когда будущее перестало быть чем-то неопределенным и нейтральным — не маячит уже неясно за далеким горизонтом, а придвинулось вплотную и запускает свои щупальца в самую толщу сегодняшнего дня. Вопросы, еще в начале века казавшиеся праздными, детски наивными или чисто умозрительными, встают нынче на повестку дня рядом с такими жизненно важными проблемами, как. например, борьба против реваншизма и расизма, борьба за запрещение ядерного оружия и так далее.