Заповедными тропами
Шрифт:
Я неоднократно слышал и читал в книгах, как наши русские охотники ловят тигров в Уссурийском крае. Селение Картун, расположенное в пяти километрах от острова Пещерного, давно славится тигровыми ловцами. Но мне хотелось услышать об этом из уст мальчика.
— Коля, расскажи мне о тиграх, — попросил я его.
И вот юный охотник в простых словах рассказал о том, как русские богатыри справляются с могучим и опасным хищником. Мне представилась такая картина.
Поздняя осень, выпал снег. Белой пеленой он покрыл болота, долины и лесистые сопки. Лиственный лес поредел, сквозь оголенные деревья видно далеко. Только местами на ветвях монгольского дуба еще держатся побагровевшие от мороза листья да на сопках темнеют кедры. На гребне сопки стоят три человека. На них легкие полушубки, меховые шапки, рукавицы, за плечами ружья. Несколько крупных собак различной масти привязаны к дереву. Это звероловы, вышедшие в тайгу в поисках тигрового следа. Однако не всякий след интересует их в равной степени. Их задача — найти семью тигров. До трех лет тигрята, достигающие иной раз семипудового веса, остаются при матери. Следы молодого тигра, еще не отделившегося от семьи, зверолов умеет отличать от следов взрослого животного. Для этого, конечно, нужна большая практика.
После многих безрезультатных выходов в тайгу наконец цель достигнута, след семьи тигров найден, и звероловы приступают к делу. Надо разбить выводок, возможно дальше отогнать тигрицу от ее детенышей. И молчаливая тайга наполняется чуждыми ей звуками. Злобно лают собаки, перекликаются люди, гремят ружейные выстрелы. Потревоженная тигрица вначале пытается увести тигрят в глубину тайги, но те отстают, прячутся в зарослях, и наконец мать вынуждена покинуть свое потомство. С этого момента и начинается настоящая охота. Собаки спущены на след молодого тигра. С лаем и завыванием они бросаются за зверем. Тигр редко идет по прямой линии. Слыша за собой погоню, он ищет, где бы укрыться, мечется из стороны в сторону. Собачий лай, перемещающийся вначале, наконец доносится из одного и того же места. Туда и спешат звероловы. Мало надеясь на быстроту своих ног, тигр забивается в чащу, под сваленное бурей дерево, и готов защищаться.
Собаки со злобным лаем то теснят зверя, то, умолкая на мгновенье, рассыпаются в стороны. Это раздраженный зверь кинулся на ближайшего противника, пытаясь смять его своими могучими лапами. Пользуясь царящей в лесу суматохой, к месту приближаются звероловы. Один из них, наиболее опытный, вооружившись крепкой и тяжелой палкой, спокойно идет к зарослям, откуда доносится злобное рычание зверя. Подбодряемые человеком собаки подступают все ближе и ближе. Остальные охотники, отбросив ружья в сторону, несколько отставая, следуют за первым. Загнанный в тупик тигр теряет терпение, бросается за человеком и валит его на землю. Но как странно ведет себя после этого хищник. Он испуган, растерян, глаза блуждают по сторонам, и он никогда не пускает в ход ни своих зубов, ни когтей. Пользуясь этим замешательством, охотники наваливаются на зверя, палкой прижимают его шею к земле, связывают ему лапы. Тигр пойман. Веревками его привязывают к наскоро сооруженным саням и везут в селение. Трудно поверить всему этому, но ныне известно, что это не сказка, не выдумка.
— Коля, а старого тигра так поймать можно? — спрашиваю я мальчика.
— Ой, нет, дядя, старого нельзя: он или уйдет далеко, или, если его прижмут крепко, сразу задерет человека.
— А знаешь, Коля, я, кажется, твоего старшего брата знаю. Он как-то меня вверх по Иману в лодке вез и тоже о тиграх рассказывал — широкоплечий такой.
— Он и есть. Летом он товар из Картуна в Санчихезу в кооперацию возит, — ответил Колька.
— А зимой тигров руками ловит? — улыбнувшись, добавил я.
— Ага, ловит, — кивнул головой мальчик.
— А ведь, кажется, сейчас очень поздно, — спохватился я.
Мы вышли на крыльцо. Дождь прекратился. В темноте ночи в воздухе то и дело вспыхивали и потухали огоньки. Это летали маленькие жучки, во множестве населяющие Уссурийский край. Во время полета через короткие промежутки они то загораются ярким фосфорическим светом, то потухают.
На следующее утро я проснулся поздно и, открыв глаза, тотчас зажмурился. Комната была залита ярким солнечным светом. Я оделся и вышел во двор. Умытая дождями природа блестела свежестью, воздух был как-то особенно душист и прозрачен. Я решил, не откладывая, ехать в Вербовку. Наскоро позавтракав, перенес вещи и с помощью ребят разместил их в лодке. В передней ее части помещалась сплетенная из лозы клетка с живыми птицами. Я столкнул лодку и взял в руки весло.
Прощай, гостеприимный остров Пещерный!
На берегу, босоногие и загорелые, в светлых ситцевых рубахах, стояли ребята и следили за удалявшейся лодкой.
— Дядя, приезжай к нам еще! — закричали они.
— Приеду, обязательно приеду! — отозвался я.
Быстрое течение вскоре вынесло меня из узкой, закрытой лесом протоки на широкий простор основного русла. Спустя полчаса я миновал большое селение Картун и, обогнув подступающую к реке сопку, быстро заскользил вниз по течению.
К вечеру того же дня мы с Гаудо благополучно добрались до Вербовки и, удобно устроившись в доме одного охотника, вновь занялись своим делом.
Природа в низовьях реки несколько иная. Лиственные леса покрывают многочисленные острова, но среди них нет хвойных деревьев. Лесистые сопки отодвинуты далеко в стороны, и чтобы добраться до них, нужно пересечь поля, болотистые луга и перелески. Постоянно экскурсируя, я собрал в окрестностях Вербовки большую коллекцию птиц. Многие редкие экземпляры попали мне в руки только благодаря собаке.
Как-то пес выгнал из травы неизвестную мне птицу вроде перепелки. Погорячившись, я выстрелил и промахнулся. Птица исчезла в густых зарослях. Но настойчивый Гаудик вновь нашел ее и заставил взлететь. Я выстрелил вторично, но и на этот раз только поранил птицу. Пролетев метров сто, она свалилась в густую траву.
Спешно пошел я в замеченном направлении, но как только вступил в высокие травяные заросли, сразу потерял ориентировку. Где тут найти птицу, когда сам не знаешь, куда идешь. Видишь лишь верхушки высоких стеблей да голубое небо.
День жаркий, в траве духота несносная. Однако надо искать. Мне казалось, что раненая птица обязательно окажется редкостью. Искали мы с Гаудиком, искали и так замучились, что сил больше не было продолжать поиски. Тогда мы вышли к реке, я выкупал Гаудика, сам выкупался, отдохнули оба. После передышки взял я Гаудика на руки, донес его до места, где упала незнакомка, и пустил в траву.
— Ну, чернолобый, найди мне птицу, век тебе этого не забуду!
Через несколько времени слышу в зарослях призывный собачий лай.
— Гаудинька, где ты?
Пес отвечает лаем, и по звуку я могу судить, что собака не сходит с места. Пошел я на голос, раздвигаю траву, смотрю — сидит Гаудик, а рядом лежит мертвая птица — трехперстка. Редкая это птица у нас. Проникает она в нашу страну с юга и только в восточные части. Распространение трехперстки до сих пор плохо выяснено. Мне удалось установить, что Иман — наиболее северная точка гнездования этой птицы в Уссурийском крае. Интересна трехперстка и в другом отношении.