Запрети любить
Шрифт:
– Ну ничего, побываете, какие ваши годы.
Я вежливо улыбаюсь, бросая взгляд на Кирилла, он тут же поднимает свой на меня. Спешно отворачиваюсь и снова обращаюсь к женщине:
– Значит, уезжаете на праздники всей семьей?
– Нет, – она делает глоток воды и, отставив стакан, продолжает. – Кирилл остается дома.
– Почему? – я перевожу на него взгляд.
– Не хочу, – говорит он коротко. Я снова тяну улыбку, поворачиваюсь к Антону.
– А ты?
– Пока не решил. Может, смотаюсь на несколько дней, если будут билеты и номера.
– Антон
– Так, все, перестань, – смеется Антон, – не слушай его, Яся, – он кладет свою руку на мою, сжимает, пока я смеюсь. – Петь, ну ты хоть думай, Яся теперь решит, что я одержим работой.
– А разве это не так?
Я снова смеюсь, но перехватываю взгляд Кирилла, направленный на ладонь Антона, все еще лежащую на моей. Мне вдруг становится неловко. Аккуратно вынимаю ладонь и поправляю волосы. Надеюсь, выглядело естественно. Хотя судя по усмешке Кирилла – не особенно.
После ужина все перемещаются в гостиную, куда подают кофе. Это дико непривычно, конечно. В его ожидании отхожу к камину, рассматриваю фотографии на нем. Антон общается с Петром, Ирина отлучилась, Влад вовсе ушел к себе. Кирилл сидит в кресле, уставившись в телефон. Отличный повод спокойно осмотреться.
Всего на камине четыре фотографии. Свадебная, Ирина на ней совсем девчонка, выглядит, как моя Таня, может, даже младше. Потом фото с маленьким Кириллом, следующее всей семьей, вместе с Антоном и, видимо, родителями. На последней Ирина держит на руках маленького Влада, Кирилл стоит рядом, хмуро глядя в объектив.
– Влад плохо поддается обучению, – слышу тихий голос за спиной. Вздрагиваю, потом выдыхаю. Бросаю быстрый взгляд: Кирилл, конечно.
– Посмотрим, – пожимаю плечами, возвращая взгляд фотографиям. – Ты знаешь английский?
– Да.
– Как выучил?
– В интернете полно пособий, – Кирилл переходит на английский, и я отмечаю, что у него хорошее беглое произношение. – Было бы желание, можно выучиться, чему угодно.
– Почему же Влада не учат? – я тоже отвечаю на английском.
– Потому что мать не верит в он-лайн репетиторство. Старый взгляд на мир. А учиться сам Влад не в состоянии.
Я поворачиваюсь и обнаруживаю, что Кирилл как-то слишком близко. Отступить некуда, позади разожженный камин.
– Почему ты не едешь в Европу? – спрашиваю его, испытывая странную неловкость.
– Я же сказал: не хочу.
– Не хочешь кататься на лыжах и гулять по Парижу? А чего ты тогда хочешь?
Повисает пауза, во время которой взгляд Кирилла смещается с моих глаз к губам, касается шеи, груди в небольшом вырезе платья, и снова возвращается к глазам. Я пытаюсь себя убедить, что мои щеки горят от близости камина. Когда взгляд Кирилла снова возвращается к моим глазам, ощущаю, как пересохло горло, а воздух в груди сложно сжался и испарился.
Силюсь что-то сказать, и не могу. Все это слишком, слишком неправильно.
– Ты что, Кирилла экзаменуешь? – слышу шутливый голос Антона и перевожу взгляд за плечо парня.
Сам он тотчас делает шаг в сторону, освобождая передо
– Да, у него хороший уровень.
Кирилл, усмехнувшись, возвращается в свое кресло. Антон аккуратно трогает мой локоть, спрашивая одними губами:
– Все хорошо?
Первую пару секунд смотрю непонимающе, а потом доходит: он имеет в виду, не обидел ли меня Кирилл. Улыбаюсь еще шире, мы вместе идем к дивану, и я прикладываю к щекам ладони, чтобы немного остудить жар.
Минут через двадцать отлучаюсь в туалет. Честно сказать, формат светских бесед мне не близок, и я уже маюсь от скуки, не зная, удается ли прятать ее за маской вежливости. Им в любом случае просто друг с другом, они родные, и привыкли к подобной обстановке.
Интересно, будет очень неприлично, если я свалю домой? В конце концов, Антон собирался просто зайти на чай, может, у меня были свои планы на вечер? Или попросить позвонить Тане? Чтобы она меня вызволила? Тоже вариант, кстати.
Выхожу из туалета и вижу Кирилла, он стоит поодаль, привалившись к стене и спрятав руки в карманы джинсов.
– Ну как тебе вечеринка великосветских господ? – спрашивает меня, я невольно усмехаюсь.
– Каждому свое.
– Но ты заскучала.
Я пожимаю плечами.
– Хочешь, покажу тебе дом?
Он смотрит на меня непроницаемо. Иногда в его взгляде столько всего переливается: насмешливость, серьезность, внимательность, веселье, – а иногда он просто как темный омут, в который страшно ступать.
– Не думаю, что это уместно.
– Почему? Потому что ты пришла с Антоном?
Я снова пожимаю плечами.
– Например.
– Ясь, ты прямо человек-условность.
– Не надо только опять выводить меня на эмоции.
– Опять? – вздергивает он брови. – А когда я еще выводил тебя? Вроде весь вечер молчу.
– От тебя достаточно и взгляда.
Он несколько секунд опять смотрит, не отрываясь. Я обхватываю себя за плечи.
– А как я на тебя смотрю, Ясь? – спрашивает вдруг низким голосом, от которого по телу пробегает внезапная дрожь, руки и грудь покрываются мурашками.
Кирилл опускает глаза ниже, а через мгновенье его пальцы едва ощутимо скользят вдоль моей ключицы.
– У тебя мурашки, – произносит он, глядя за своими пальцами.
Я выдыхаю, выходит чересчур громко и рвано. Сердце стучит быстрее, а дрожь сменяется жаром, ползущим по телу. Кирилл на выдох поднимает взгляд на мои глаза, его рука все так же вытянута вперед, пальцы так близко к моей коже, что достаточно минимального движения, и он снова коснется меня.
И это происходит, потому что я дышу слишком глубоко, и каждый вздох пальцы касаются моей ключицы. Я не знаю, что со мной происходит, почему я не отстраняюсь, не отталкиваю его, почему ничего не делаю, просто стою и молчу. Тело мякнет, становится тяжелым, огонь переползает в низ живота. Безумие, господи, это же чистое безумие.