Запретный Мир

Каменистый Артем

— Робин! Не смотри так, я худая и некрасивая. Когда же я совсем поправлюсь!

— Ты сплошной ходячий комплекс неполноценности. Успокойся, ты самая красивая, честное слово.

— А это ничего, что я не иррана, а эйко? У вас все по-другому, но вдруг ты обидишься?

— Почему я должен на это обижаться?

— У нас мужчина может брать только иррану. Ирраной делает эйко атон, он приходит в деревню, проводит обряд, делать с ней саотюн. Потом она может быть приходить к любому мужчине.

— Неплохая работенка, интересно, меня туда примут? А почему ты осталась

эйко? Из-за малого возраста?

— Нет, Робин, мне никогда не быть ирраной! Моих родных убили всех. Я очень плакала, но не стала о них говорить, что я не их дочь, нельзя, ведь я была маленькая исса. Атоны заставляли это сказать, но не смогли, иссу не заставить. Нур смотрел мне в глаза, но я думала только о том, как красиво падают звезды, он не мог их остановить. Мне сказали, что я умереть в праздник всех звезд и никогда не жить, а нур так сильно меня бросил на землю, что я потеряла сознание. Потом меня отдали в селение шоквутов.

— А что такое исса?

— Ты не поймешь. Я могла бы показать, но сейчас очень слаба, не получится. Исса… Нет, не понять. Я могу приказывать, только очень немного. Я совсем молодая, очень слабая, почти нет силы, ты понимаешь? Атоны очень радовались, когда смогли меня схватить. Но они боялись даже слабую иссу и не стали меня держать в Заоблачном храме. Туда меня пустили бы только в день праздника, чтобы убить, выпустить кровь.

— Ты совершенно права, я ничего не понимаю. Слушай, а почему ты не пробовала сбежать из той деревни?

— Робин, я очень часто это делала, меня не пугает лес. Но в деревне был священный нур, он гораздо сильнее меня, от него нигде не спрятаться, ему приказывал атон, и тот меня находил. Меня потом наказывали, это больно и стыдно.

— Бедняжка моя. Жаль, что мы не сожгли эту деревню дотла. Ничего, забудь, это был просто страшный сон. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Робин!

Влюбленные надолго замолчали, уста их были заняты. Вышедший из-за угла Ахмед одобрительно кивнул, тихо отошел назад.

— Робин! — В глазах девушки разгорался возбужденный огонек, заставивший сердце возлюбленного биться еще сильнее. — Я слаба и очень исхудала, но ты мужчина, тебе нужна женщина. Я сделаю все, что ты захочешь.

— Успокойся, как-нибудь перетерплю. Тебя впору привязывать, чтобы ветер не унес, а думаешь только об одном. Тоже мне, секс-бомба.

— Я не все понимаю, что ты сказал.

— И не надо. Как-нибудь в другой раз объясню.

— Хорошо, Робин, пока я болею, ты можешь взять себе Аниту. Она будет очень рада.

— Сата, я знаю, что наши культуры очень разные, но иногда ты все же меня удивляешь. Тебе вообще понятно слово ревность?

— Нет, а ты мне скажешь, что это?

— Тебе это говорить бесполезно. Мне кроме тебя никто не нужен. Поняла?

— Да. Ты такой глупый, что из всех женщин выбрал самую больную, горбатую, худую и некрасивую, да еще и радуешься, как дурной магир, схвативший из кучи свежих костей самую маленькую. Да ты еще и смеешься? Тебе весело? Ты только это и можешь делать — смеяться?

— А что по-твоему я должен делать?

— Робин,

ты такой глупый, что не понимаешь, я уже почти уговариваю тебя поцеловать меня еще!

Глава 5

— Великий, я искал тебя в Заоблачном храме, но не застал. Стража советовала ждать тебя там, но я пошел в храм Умирающей Зари, за тобой. Настоятель его сказал, что ты ждешь меня, но ушел к Малым Отрогам, жечь деревни мринов, возродивших риумскую ересь. Он дал мне ездовых суфимов и двух храмовых воинов, но мы нашли только пепелища, твоих отрядов уже не было. Мы пошли по их следам и, наконец, я перед тобой.

— Тукс Длинный Лук, ты мог послушать стражей и дожидаться меня у Заоблачного храма. Вот, возьми это кольцо в благодарность за твое большое чувство долга. А теперь расскажи мне, что ты узнал в своих долгих странствиях?

— Великий, я сделал все, как ты сказал, и мои глаза видели очень многое. След странных цохванов оборвался на свежевыжженной пустоши, мне показалось, что они там сгорели, но нет, все остались целы. Преследовать врагов было легко, путь все время шел вдоль берега Стайры. Но перед ее устьем они стали вести себя странно, повернули назад, расположились на маленьком острове посреди реки. В кустах они схватили двух мужчин подобных себе, но в черной одежде, связали их, держали у себя в плену. Один из них ходил к озеру, там, на холме, возле рохо, расположена маленькая деревня, где много таких же странных мужчин и женщин. В лесу я случайно столкнулся с двумя из них, мне пришлось их убить. Я разрезал ножом их тела, они ничем не отличались от наших, только подмышками у них растет немного волос. Потом я смог пробраться на остров в реке, смотрел на всех врагов очень близко, слышал их разговоры, но ничего не понял, слова были совсем непонятные. К этому времени вышел весь срок, который ты мне дал, пришла пора возвращаться.

— Ты хорошо рассмотрел их?

— Да, великий, тех, за кем я шел, рассмотрел очень хорошо.

— Видел ли ты худую женщину, которая остановила нура?

— Там были две худые женщины. Одна с волосами, подобными светлому огню, одета в бронзовую рубашку, у второй волосы черные, она носит одеяние дэйко. Обе худы настолько, что их поясницы можно обхватить ладонями. Я не знаю, кто из них остановил нура.

— Хорошо, сейчас ты опишешь мне их подробно. Затем мы пойдем в Заоблачный храм, и там ты получишь награду. Но потом ты никуда не уйдешь, будешь ждать, что я решу делать дальше. Итак, рассказывай.

— Робин, в какой психбольнице тебя учили так работать мечом? — ревел Тевтон, поднимаясь с земли. — Сколько тебе объяснять, меч и нож — это совсем разные вещи, заходить за спину противника и резать ему шею мечом — плебейство чистой воды!

— Не знаю, я-то остался на ногах, а вот кто-то упал на пятую точку.

— Да ни один мастер меча не предположит, что его противник клинический идиот. Я же мог достать тебя раз сто, тебя спасли только твои нечеловеческая гибкость и паучье проворство.