Запретный плод
Шрифт:
— Все должны отвечать за свои поступки, Татьяна Илларионовна.
Хайрутдинов достал мобильник, набрал домашний номер Стернина.
— Иван Тимофеевич, майор Хайрутдинов вас беспокоит. Не спите еще? Очень хорошо. Не возражаете, если я приеду к вам с важной свидетельницей, которая считает вас… виновным в гибели своей сестры? Хорошо, мы будем через полчаса. Спасибо, Иван Тимофеевич.
— Я что, должна ехать к Стернину? — возмутилась Сушина.
— Да.
— А я? — подал голос Филипп.
— Твои паспортные
Филипп стремительно выскочил в прихожую, дальше — за дверь, на лестничной клетке послышался грохот, похоже, парень наступил на свой шнурок. Сушина презрительно хмыкнула.
— Товарищ майор, мне дочерям можно объяснить, что я уеду, но скоро вернусь? — спросила она.
— Разумеется, Татьяна Илларионовна.
Она кивнула и пошла в комнату к своим девчонкам, которые, конечно же, не спали.
Лилия Максимовна ворвалась в кабинет мужа, когда он набирал телефонный номер. Ждала, когда Стернин сам придет и объяснит, кому он звонил, кто ему звонил, что нового слышно о дочери, но так и не дождалась. Надела джинсы, свитер и побежала к нему, уже не помышляя о сне.
— Ваня?! Что все это значит? Где наша девочка? Ты сказал, что скоро вернется домой! Где она, ты знаешь?!
Стернин с досадой махнул рукой. Если бы знал, давно бы сказал! Чего приперлась, только нервы попусту треплет! И без того муторно на душе, вот уже три часа ночи, а Марина дома так и не объявилась. Но сказать это вслух не решился. Жена и так вся на нервах, того и гляди по новой истерику закатит.
— Лиля, ты, главное, успокойся. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Але, Сергей? Немедленно пошли людей к дому на Ярцевской, адрес знаешь. Да, квартира артиста Муравьева. Если там появится или уже появилась Марина — привезти ее домой! Все понял? Сам проследи за этим! И докладывай постоянно. Я жду!
— Ваня, она поехала к Игорю? Но его же арестовали…
— Он уже для тебя просто Игорь, да?
— Да! — с вызовом сказала Лилия Максимовна. — Он показал себя настоящим мужчиной. Не побоялся ни тебя, ни твоего ФСБ, поехал за своей девушкой!
Стернин встал из-за стола, подошел к окну, слегка отодвинул штору, глянул вниз, потом подошел к жене, обнял ее.
— Ну что ты дергаешься, Лиля? Все, что можно, я уже сделал. — Заметив, что жена готова сорваться на крик, приложил палец к ее губам. — Тихо-тихо… Не надо кричать, что, если б я… Ты же не возражала, верно?
Лилия Максимовна согласно кивнула. Она так сильно устала, что уже и злиться долго не могла.
— Плохо, что Марии Петровны нет, — тихо сказала она. — С ней было бы легче.
— Это да. Верну ее, обещаю тебе. А сейчас… давай-ка глотнем по рюмке коньяку.
Стернин достал из бара бутылку, рюмки, наполнил их. Не говоря ни слова,
— Ты, Лиля, иди спать, а ко мне скоро должен майор ФСБ приехать. С каким-то важным свидетелем.
— Свидетелем — чего? — насторожилась Лилия Максимовна.
— Откуда я знаю? Вот приедет, тогда и посмотрим.
— И ты думаешь, я смогу уснуть? Нет уж, подожду.
Звонок в дверь избавил Стернина от реакции на это заявление. Да оно и к лучшему, чего ж тут ответишь? Он жестом предложил жене сесть на диван, а сам пошел в прихожую.
Посмотрел на монитор и без колебаний открыл дверь. Хайрутдинова он знал в лицо. Но сильно удивился, увидев Татьяну Сушину, которая вслед за майором вошла в прихожую.
— Татьяна Илларионовна? Так это вы и есть свидетель? — спросил Стернин. — А собственно, чего?
— Всему свое время, — сказал Хайрутдинов. — Иван Тимофеевич, вам знакомы фамилии Котович, Страхов?
— Страхов — где-то слышал, у него, кажется, сеть магазинов. А другого — нет. А в чем, собственно, дело?
— Отец Страхова имеет дачу в Агаповке, знаком с Котовичем. А Котович — друг Муравьева. Втроем они ехали в Агаповку, но некий джип отправил их машину в Клязьму, — пояснил Хайрутдинов.
— Я тут ни при чем. Проходите в мой кабинет.
В кабинете их ждала взволнованная Лилия Максимовна, которая, конечно же, не послушалась мужа, не села на диван, а ходила возле стола. Сухо поздоровалась с вошедшими, иронично хмыкнула, глянув на Сушину, — черные полусапожки, синее пальто, белый, не очень чистый, шарф вокруг шеи, а морда вся опухшая.
Чуть позже Стернина сильно удивилась, узнав, что перед ней та самая Сушина, помощник режиссера и сопродюсер фильма. Если у них все там такие… сопродюсеры, то кому они нужны?
Когда все расселись: Хайрутдинов и Сушина на диване, Лилия Максимовна в кожаном кресле, а сам хозяин кабинете в своем кресле за столом, — майор сказал:
— Пожалуйста, Татьяна Илларионовна, повторите то, что вы мне уже говорили.
— Некий Валерий Пустовалов, официальный жених вашей дочери, Иван Тимофеевич, — холодно сказала Сушина, — приехал и сообщил, что вы готовите покушение на Игоря Муравьева. Конечно, я предупредила Игоря, своего давнего знакомого, скажу вам прямо — моего любовника… до недавнего времени.
— Скотина! — с негодованием сказал Стернин. — Я с ним разберусь, с гаденышем этим! Но вы! Человек, которому я доверял, как вы могли поверить в такое?!
Защелка, сдерживающая ненависть Сушиной, вмиг исчезла.
— Да ты сам грязная скотина! — закричала она. — Соблазнил женщину, золотые горы обещал, а потом пытался от нее откупиться своими гнилыми долларами! Как ты живешь после ее гибели?! Она тебе не снится?
— Что это значит? — растерянно пробормотал Стернин. — Какая еще женщина?