Зараза. Трилогия
Шрифт:
– Але? Добрый вечер, вы говорите по-английски? – рация скрипнула так, что я не сразу узнал голос Астрид.
– Да, зовите меня Андрей, так будет проще.
Астрид замолчала, явно удивленная тому, с кем придется общаться. Но тоже не стала афишировать наше знакомство.
– Прекрасно, вы можете описать, где вы сейчас находитесь?
– Я на пожарной лестнице, между первым и вторым этажом в левом крыле.
– Прекрасно, вам нужно…
Астрид описала мне путь до лаборатории безумного профессора. Оказалось, что
– Так, что нужно искать?
– Там дальше по коридору кабинет нашего сотрудника, – Астрид волновалась и явно хотела сказать что-то другое, но боялась прослушки и реакции Джерри. – Должны остаться данные по его работе.
– Компьютер, ноутбук, папки, дневники, пробирки? – я перечислял то, что запомнил в кабинете.
– Нет, коллега, он, как бы это сказать, был со странностями и манией преследования. Он бы не оставил свою работу в таком месте или на таком носителе, к которому легко получить доступ. Нужно искать флешку или даже диск, он еще и старомоден был.
– Хм, и где же это искать?
– Простите, – Астрид вздохнула, – Я правда не знаю, но, скорее всего, это где-то на виду. Многие наши профессоры старой школы очень любят повторять, что если хочешь что-то спрятать, то прячь это на самом видном месте.
– Окей, попробую.
– Надеюсь, у вас получится. Это действительно важно, мы считаем, что в работе профессора есть находки, которые помогут справиться с заражением. Он изучал не это, но скорее случайно нашел решение от заразы.
Вот он, толстый намек. Типа не ломай, не порти данные – нам не суперсолдаты нужны, а лекарство от паразита. Окей, верю. Сам знаю, что стимулятор с «циркулем» сотворил.
Я уже видел раскуроченную дверь в лабораторию, видел конечности «циркуля» в проходе, но прежде чем пойти вперед еще раз пошумел. Пнул в стену металлическую лампу, болтающуюся на одном проводе. Подождал, пока звон разнесется по округе и что никто не бросится в ответ.
В кабинете ничего не изменилось – все тот же бардак, камеры все еще работают, транслируя гору трупов в коридоре и, к счастью, пустые остальные помещения. Услышав мои шаги, в ящике зашуршал запертый мертвяк.
Единственная странность – отсутствовало тело профессора. Я готов был поклясться, что делал контрольный в голову, так что это либо побочка от его исследований (фиг знает, может, он себе все-таки что-то тоже вкалывал), либо кто-то им полакомился позже.
Я подкатил каталку к двери, пусть не ради баррикады, но как сигнализацию, если кто будет красться сзади, а сам уселся в кресло Альберта. Откинулся на спинке и стал вертеть головой и представлять, что это мое рабочее место.
Так. Это должно быть где-то в удобном месте, чтобы по несколько раз в день этим пользоваться – сохранять, записывать, дополнять. И возможно это на виду, буквально на расстоянии вытянутой руки.
Проверил под сиденьем стула, но нашел только засохшие жвачки. Ну, Альберт, ну е-мое, а еще профессор!
Потом посмотрел под столом, вытряхнул и переворошил бесполезный хлам из ящиков и также проверил их на момент приклеенных к днищу тайников. Поковырял разряженный ноутбук, скрепкой всковырнув сиди-ром в надежде, что у этого динозавра все будет максимально на видном месте. Я уже лет двадцать, наверное, сиди-ромы не видел, даже не знал, что такие ноутбуки еще выпускают. Запихнул его в рюкзак на всякий случай.
Дальше стол. Тут перчатки резиновые нужны, чтобы все разобрать нормально. Фантики, обертки, заплесневелые огрызки, стаканчик для карандашей и ручек, куда страшно было заглядывать. На донышке уже какие-то отдельные микроорганизмы своей жизнью живут, будто не ручки здесь хранили, а не обмытые зубные щетки, причем годами.
Я достал томагавк и, будто пшено перебирая, стал по слоям смахивать все со столешницы. Чисто, ну то есть пусто.
Перешел к стеллажу сбоку от мониторов. Сначала папки с какими-то распечатками, графиками и таблицами. Связался на всякий случай с Астрид, описал, что вижу, оказалось не то.
Потом книги – часть учебники, часть какие-то детективы с кричащими обложками, парочка путеводителей по Сьерра-Леоне (один я прихватил с собой) и библия. Я перевернул и пролистал каждую книжку и только из одной выпало несколько порнографических открыток, красочно мультяшных, но тоже старых, вроде этот стиль пинап называется. Выглядело симпатично, так что тоже прихватил, Вадику потом отдам.
Перешел к дискам. Попса, попса и еще раз попса, которую крутят на дискотеках восьмидесятых, а то и раньше. Что-то я узнавал по обложкам или по названиям, но далеко не все. ABBA и Modern Talking – у родителей кассеты даже были. Village People – под их хит YMCA мы как-то вместе с Мирным знатно подрались в баре с пьяными гопниками. Еще был Ottawan, какие-то бананырамы, Челентано, Милен Фармер, Сандра – эту я помнил хорошо, нравилась она мне, когда еще в школу ходил. Бывшая на нее чем-то похоже была, вот и зацепила.
Напевая себе под нос прилипчивый мотив – «вай эм си эй ла-ла-ла, вай эм си эй», я столкнул диски на пол, надеясь, что может за ними что-то спрятано. И щелкнул пальцами типа «Бинго!»
Но не от пустой полки, а от раскрывшихся дисков на полу. Внутри, как минимум двух, как раз Сандра и Челентано вместо привычных дисков, с картинкой, дублирующей обложку, выскочили обычные перезаписываемые белые с каракулями черным маркером. Исследование номер такой-то, образец версия такая-то. Перебрал все еще раз и стал обладателем четырех болванок.
– Космос, прием! Это Саня, ты долго, а то здесь как-то неспокойно становится.
– Все, я уже выхожу.
– На крышу не выходи там какая-то тварюга, я таких еще раньше не видел. Валька ее попробовала зацепить, но че-то слишком резкая гадина. На «циркуля» твоего похож, только конечности раздваиваются и на голове то ли клюв, то ли рог, Валька не может толком объяснить, а мы только силуэт видели.
– Принял, спасибо!
Я посмотрел на камеры. Фак, а все так хорошо начиналось. Крышу здесь не транслировали, но и без нее хватало сюрпризов. В коридоре, за моей баррикадой из каталки, по углам крались три темные фигуры. Медленно, заглядывая мордами в каждую дверь и принюхиваясь к трупам, к лаборатории подбирались три пузатых «няньки». Шли в раскоряку, задевая пол раздутыми светящимися животами.