Зараза
Шрифт:
– Спасибо, папочка, ты – самый лучший! – сказала Катя. И эти слова были самыми лучшими из всех, что я слышал за последние полгода. Или даже больше.
Аня заметила слезу, скатившуюся по щеке. Вытерла ее пальцем.
– Всегда больно, когда что-то теряешь, так ведь? – спросила она.
Я кивнул.
– Ладно, девочки, подарки мы будем распаковывать позже, – сказала Аня. – А пока нас ждет пирог, который очень скоро может остыть, поэтому нам стоит побыстрее его съесть. Прямо сейчас!
– Ура-а! – дочки бросились к столу. Я же задержался в дверях, передавая Ане еще одну коробочку. Поменьше.
– Что это? – спросил она. Потом сообразила. – Не стоило, правда. Не у меня же день рождения. Ни к чему такие подарки!
– Я знаю, но хотел сделать…. тебе приятное.
Аня непроизвольно потерла шрам, который я оставил на щеке в прошлом году, и покачала головой.
– Что бы это ни было – не надо. Убери! Сегодня праздник у девочек, так вот сделай доброе дело – будь им хорошим отцом. Хотя бы сегодня!
Я кивнул и убрал коробочку с колье в карман.
Время еще не пришло, если оно вообще когда-нибудь придет.
***
Все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мы съели вчетвером пирог, который испекла Аня. Она пекла их каждую субботу в течении всех тех лет, что мы были вместе. И до сих пор не изменила привычке. Но на этот раз пирог был особый – праздничный. На нем стояла фигурка пони – естественно, розового, – а рядом большая цифра пять. А еще – куча конфитюра и разноцветных конфеток в посыпке.
Девочки даже не стали трогать лошадку, хотя мама и говорила им, что он – съедобный. В итоге мы вместе решили, что пони отправиться в «конюшню» – прозрачную коробку, чтобы еще какое-то время радовать глаз.
– Все равно вы его потом съедите, – улыбнулся я.
– Нет! – сказала Маша, а Катя подтвердила. А потом девочки убежали играть с подарками, а мы остались с Аней на кухне одни.
– Ты знаешь, я часто вспоминаю… – начал я.
Аня чуть не поперхнулась чаем. Пришлось похлопать по спине.
– Не время сейчас об этом. Давай не будем! – попросила она.
– Хорошо! – согласился я.
А потом разговор плавно перетек к злосчастному троновирусу. Видит бог, я не хотел этого делать. Не хотел рассказывать, но слова выскакивали из меня сами собой.
– Нет никакого вирус! – Заявил я.
– С чего ты взял? Нам вон маски на работе раздали бесплатно. Говорят, что садики тоже скоро закроют, – сказала Аня.
– Закрыть-то, может, и закроют, но вируса нет. Это все – один большой фейк, – сказал я, отпивая чай. Учитывая бессонную ночь, у меня в голове все ходило ходуном, будто с похмелья. А словесный понос было не сдержать.
– О чем ты говоришь?
– Да о том… я был в больнице.
– В какой еще больнице?
– В инфекционной. – Сказал я, пропустив момент, когда глаза у Ани широко открылись. Фатальная ошибка. – Был там сегодня ночью. В спецбоксе. Это типа, где держат этих самых больных. И там – нет никого. В меня даже…
– Ты был в инфекционке? – Оборвала меня Аня.
– Да был. И там нет никого, никаких больных троновирусом. В меня даже… – я опять не успел договорить.
– Ты был в больнице, и посмел явиться сюда?! К девочкам!? Ты что, идиот? – Аня резко вскочила со стула. Глаза сверкали праведным огнем.
– Нет никакого вируса!
– И ты пришел сюда после того, как сходил к больным?! На хрена тебе это понадобилось?
– Аня… – я понял, что совершил ошибку, когда начал рассказывать о событиях в больнице. Она была не готова к подобной информации. Более того – сейчас я выглядел как тот, кто покушается на здоровье детей. А женщины, когда дело касается безопасности детей, бывают страшны.
– Пш-шел вон отс-сюда! – почти прошипела Аня. Даже когда мы жили вместе, она не была настолько смелой, чтобы так вот запросто указывать мне, что делать. Много изменилось за эти полгода – это факт!
– Но…
– Пш-шел, говорю, сейчас же!– она начала выталкивать меня к коридор.
Испуганные девочки высунулись в дверь:
– Папа что, уже уходит?!
– Да, у него – срочные дела! – сказала Аня, потом повернула голову ко мне: – Так ведь?
– Да, очень-очень срочные! – Ответил я. – Извините меня!
Я мог бы расплакаться прямо тут, в прихожей, но Аня выпнула меня в коридор.
– Одежда… – Начал было я, но тут же следом прилетела куртка. Дверь захлопнулась.
– Ты, правда, идиот! – сказал голос за дверью. – Не приходи сюда больше!
А потом Аня ушла успокаивать детей.
Я снова остался один.
***
Собирался позвонить редактору, чтобы договориться о встрече, как мобильник затрезвонил сам.
«Номер не определен» – показал экран. И хотя у меня стояла программа-антиспам, но даже она не показала никаких результатов поиска по номеру. Хотя обычно всегда предупреждала насчет «навязчивых услуг», «финансового спама» и тому подобных вещей.
Интересно, кто это?
«Они тебя нашли! – мелькнула в голове предательская мысль. – Нашли, но как? Я же не светился на видео. Там же, в больнице, не было камер».
«Да ну, это все паранойя!» – решил я и взял трубу.
– Александр Васильевич? – уточнил голос.
– Да, – сказал я.
– Это старший следователь… – дальше я не запомнил, но точно звучали словосочетания «следственный комитет», «инцидент в больнице» и «явиться на допрос». Мне казалось, что меня разом окунули в холодную воду.
Значит, все-таки нашли.
– Тут плохо слышно. Связь… эм-м, плохая… Алло-алло! – я сделал вид, что идут помехи, а сам быстро отключил телефон. Сразу же нажал «Выключить». Открыл крышку и достал симку. Сломал и выбросил ее в ближайшую урну. Туда же последовал и телефон.