Зарница
Шрифт:
Самойлов ничего не понял.
– Не поймешь, не пытайся. Но скажу тебе, что закончить игру, раньше времени я не хочу. Патроны есть?
– Две обоймы.
– Это называется магазин. Там, в блиндаже найди цинк с надписью 'пять, сорок пять', вскрой и забей пустые, а я пока подолблю. Усек?
– Так точно.
Военный убежал, а Санек высунулся, проверить обстановку. Черный дым от горящих танков застилал поле брани. Одновременно стреляли с позиций игроков не больше пяти стволов. Он прикинул, что осталось не больше десяти человек.
Край окопа задрожал под тяжестью приближающегося танка. Послышалась немецкая речь. Они кричали на своем рваном, каркающем языке, пытаясь запугать обороняющихся. До танка оставалось двадцать метров. Было слышно, как в его броню ударяют пули и жужжа разлетаются. В танк не надо было целиться. Выстрелил навскидку и тут же спрятался в окоп. Раздался взрыв, но второго не последовало, зато криков было много. Санек взял ручную гранату и бросил ее на голоса.
– Граната!
– Заорали фашисты.
Их крики потонули в ее разрыве. Санек бросил еще три и перезарядил гранатомет. Стрелять из того же места было опасно. Он перебежал в другое и выглянул. Фашисты отступали. Они отстреливались, но это было уже не наступление. Их пули ложились куда попало. Санек выстрелил в танк и попал ему в передний каток. Танк остановился. Экипаж поспешил покинуть его. На чьей-то позиции стоял ПКМ. Ствол еще дымился, но игрока не было. Ствольная коробка была испачкана запекшейся кровью.
Санек приложился к прицелу, но выстрела не раздалось. Оказалось, что коробчатый механизм пробит осколками. Санек нашел в земляной выемке новый, зарядил его и выпустил весь в отступающего противника.
Стрельба затихла. Фашисты на семи уцелевших танках, из тридцати, спрятались за складкой местности. Команда стала собираться. Набралось семеро, включая Санька.
– Да уж, думал, не выстоим.
– Признался Томас.
Его лицо было в крови. Пуля или осколок пробороздили его череп. Он умылся стерильным раствором. Леня помог ему забинтовать голову. Почти все из оставшихся имели ранения. Даже Самойлова зацепило в плечо.
– А ты нормально играешь для первого раза.
– Похвалил Томас Санька.
– Если решишь играть дальше, можем с тобой нормально заработать на этом.
– Я подумаю. Пока у меня были другие планы.
Горячка сходила, оставляя за собой чувство душевной выпотрошенности. В этот момент он не хотел играть. Игра, вдруг, напомнила Саньку скотобойню.
– Леша! Леша! Ты живой?
– Послышался рядом женский голос.
Игроки высунулись из окопа и увидели жену Самойлова и дочь, пытающихся ползком подобраться к окопам. Самойлов пулей выскочил к ним.
– Машка, ты дура, зачем ты сюда пришла? Здесь опасно!
– Алька начала плакать, подумала, что тебя убили. Я не выдержала, решила проверить.
– Ползите назад, сейчас же.
– А вы отбились?
Маша смотрела
– Отбились. С трудом.
Дочка командира, голубоглазая, с чумазой мордахой и промытыми дорожками слез, смотрела на игроков. Она смотрела на них, как на сказочных героев, во все глаза. Санек поймал ее взгляд, и ему снова стало не по себе. Что для него было развлечением, для этого несчастного ребенка, с почти стопроцентной вероятностью, должно было закончиться смертью. Он не знал, не думал о том, что в игре его могут поджидать такие подводные камни. Он свято верил, что пришел играть, и это будет чистой воды геройство.
– Томас, я попробую отвезти их на станцию.
– Произнес Санек.
– Не дури, друг. Это же история. Она ни на что не влияет. Никакого эффекта бабочки. Убьют их, или они выживут, ничего не поменяется.
– Томас, я не о том. Я могу поменяться, понимаешь? Мы же не скот, не роботы бездушные. Что со мной станет, если я закрою глаза на их смерть? Я же стану чудовищем, тварью.
– Ну, ты загнул.
– Протянул Леня.
– Я думал, ты игрок.
– Разочарованно произнес Томас.
– Нет, извини, кажется, это моя последняя игра.
– Как хочешь, но на БМП мы скидывались вместе.
Санек понял, что его злило вечное измерение всего деньгами.
– Тогда, давайте изменим сюжет и отправимся все вместе на 'жэдэ' станцию. Думаете, по дороге не будет адреналина?
В глазах Самойлова, смотрящего с надеждой на Санька, застыли слезы. Он не смел вмешиваться, но до смерти хотел, чтобы этот человек сумел убедить своих товарищей.
– Мужики, мне только дочку с женой отправить, а я с вами, до конца.
– Взгляд Самойлова забегал по лицам игроков.
– Нам все равно, с нами ты или без, на игру это никак не повлияет.
– Цинично ответил Томас.
Самойлов смешался.
– Нас обходят!
– Крикнул Лев, не участвовавший в обсуждении судьбы семьи политрука.
– Танков двадцать по той стороне.
Всем стало ясно, что это последний бой, а для кого-то и последний в жизни. Политрук Самойлов обнял жену и дочь.
– Идите в лес. Поживете неделю, а потом выйдете в село, но не в это, уйдите подальше. И никому не говори, что ты жена командира Красной Армии, поняла?
Жена закивала головой, подбородок задрожал, губы потянулись. Она упала ему на плечо и зарыдала. Дочка полезла обнимать родителей. Это было прощание с отцом.
– Да пошли вы в жопу, игроки херовы! Командир, поехали. Поднимайтесь!
– Санек подошел и подал ему руку.
– Кто со мной?
– Обратился он к команде.
Игроки переглянулись.
– Я с тобой.
– Поднялся Лев.
– Ты все равно дорогу не знаешь.
– Эй, ну всю игру обломали, мужики.
– Заскулил Леня.
Санек не стал обращать внимание на окрики. Он даже был готов к тому, что ему выстрелят в спину, чтобы он отскочил. Однако, никто не выстрелил.