"Зарубежная фантастика 2024-4" Цикл "Люди льда". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Натаниелю, разумеется, не было теперь дела до его слов, он пребывал в таком умственном напряжении, что даже не чувствовал боли в своем израненном теле. Заметив краем глаза, что небо покрылось снеговыми тучами, он рассеянно подумал: «Только этого не хватало! Ведь теперь уже конец мая, Господи, ты мог бы подождать и до осени!» Но Всевышний был, очевидно, занят подсчетом своих церковных Почитателей.
Натаниель поднялся. Стало уже почти светло, так что он теперь ясно различал черты лица непрерывно орущего Тан-гиля — если только можно говорить
Сначала Натаниелю тоже пришлось кричать, чтобы его голос был слышен, и он выложил старикашке все, что было ему известно, сообщив при этом, что сам находился тогда в юрте и видел все собственными глазами. Он сообщил также, что об этом давно было уже известно другим.
Сначала они старались перекричать друг друга, но постепенно перешли почти на шепот.
И, еле слышно, но совершенно отчетливо, Натаниель произнес:
— Ты увидел в глазах своей матери не гордость за тебя. Ты увидел нежность.
Тан-гиль онемел. Уставившись на Натаниеля, он разинул рот так, что виден стал его черный омерзительный язык. И пока до него доходило, что к чему, Натаниель сказал:
— Я знаю, чего не хватало в твоем колдовском зелье. У тебя не было никакой защиты против любви!
Запрокинув голову, Тан-гиль заорал в яростном бессилии, обращая свои вопли к небесам. Но Натаниель словно и не слышал его душераздирающих криков.
— Успокойся, — холодно произнес он. — Чего ты так испугался? Уж не думаешь ли ты, что я намерен любить тебя? Отвращение — слишком слабое слово для выражение тех чувств, которые я испытываю к тебе. И я не понимаю, почему они выбрали меня…
Перестав орать, Тенгель Злой уставился на Натаниеля своими серо-желтыми, горящими глазами. Он попытался швырнуть молнию в Избранного, но у него ничего не получилось.
«Он ослабел, — изумленно подумал Натаниель. — Ослабел, услышав простые слова о нежности его матери по отношению к нему!
Как же он, должно быть, меня теперь ненавидит!
Я должен продолжать, невзирая ни на что, даже если я и не испытываю к нему никакого сочувствия — да, на это я не способен, и нашим предкам это должно было быть известно!»
— Твоя мать любила тебя, — сказал он, желая тем самым спровоцировать Тан-гиля на дальнейшие уступки.
— Вовсе нет, — пропищал Тан-гиль неожиданно тонким голосом. — Она ненавидела меня, она ежедневно била меня, пинала ногами.
Натаниель почувствовал что-то вроде сострадания к ребенку Тан-гилю.
— Бедный маленький мальчик… — вырвалось у него.
Действие его слов оказалось совершенно неожиданным. Тан-гиль скрючился, он хватал ртом воздух, как при удушье, и если бы собаки не держали его за обе руки, он наверняка повалился бы на землю.
— Бедный маленький мальчик, — тут же повторил Натаниель, но за словами его не скрывалось больше никакого чувства, никакого сострадания, поэтому никакого действия
Тенгель Злой снова выпрямился. Его темно-серое лицо заметно побледнело, но во всем его облике чувствовалось прежнее превосходство.
Поняв, что миг истины миновал, Натаниель сказал:
— Я ничего не понимаю! Ведь должен же ты был встречать любовь в своей ничтожной жизни! Ведь ты был когда-то молодым и красивым, и женщины должны были любить тебя!
Тан-гилю ненавистно было само упоминание о любви, и он в ярости воскликнул:
— Они вовсе не любили меня, понимаешь ты это, идиот? Они попросту вожделели ко мне, а это не имеет никакого отношения к любви. Если среди них попадались сентиментальные дуры, я тот час же убивал их. Нет, никто никогда не любил меня, об этом я позаботился. Насилие, удары, пинки — вот что получали от меня те женщины, с которыми я пожелал лечь. И так было всегда — от самой первой и до самой последней. Я никому не позволял влюбляться в меня, разве что в мою прекрасную внешность, да и то на несколько секунд. Я сильный, несгибаемо сильный, и холодный, как лед, запомни это, жалкий выродок!
Холодный? Да. Но сильный… Теперь уже не такой сильный. Натаниель видел множество признаков того, что сопротивление Тан-гиля падает. Изменения были пока не слишком большие, но симптомы уже появились.
— И все-таки мне непонятно… — размышлял вслух Натаниель. — Это колдовское зелье… Мандрагора не могла бы отвратить тебя от любви, наоборот! Ведь мандрагора несет в себе добро.
— Мандрагора — это зло.
— Чепуха! Все за висит от ее хозяина. А та мандрагора была особенной, тебе это известно. Она была самой первой, она была сотворена в Садах Эдема для того, чтобы стать первым человеком.
— Те двое, что зачали меня, вряд ли знали об этом, — отрезал Тан-гиль. — Они считали, что это корень зла, и отсутствие этого корня в колдовском зелье стоило мне вечных тревог.
— Ты не чувствовал бы себя увереннее, если бы даже мандрагора была добавлена в зелье.
— Хватит болтать! Дай мне добраться до кувшина! Натаниель глубоко вздохнул. Он продолжал размышлять.
«Молнии Тан-гиля больше не достают до меня, они потеряли свою силу. Я подозреваю также, что и ядовитое облако уже не столь опасно. Я знаю, что не смогу ослабить его еще больше, потому что я не чувствую сострадания к нему, и моя внезапная жалость к ребенку вряд ли повторится.
Если он сейчас возьмет кувшин, мы, возможно, успеем все сделать, Шира и я?
Глаза злодея стали совсем желтыми.
Нет. Нет, так дело не пойдет! Этого недостаточно, я должен еще больше ослабить его.
Эллен! Ты всегда испытывала сострадание к несчастным, помоги мне! Поддержи меня!»
Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и он тут же повернулся к Тенгелю Злому.
— В тот раз в сенном сарае… Там была одна молодая женщина, Эллен из рода Людей Льда, и она преисполнилась к тебе сострадания, она помогла тебе с…