"Зарубежная фантастика 2024-4" Цикл "Люди льда". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Теперь настала ее очередь протянуть руку и погладить его по щеке.
— Как же ты собирался помочь мне?
— Ах, я не знаю, — беспомощно произнес он. — Просто утешить тебя, защитить. Обнять тебя, словно обиженного ребенка.
Тула пристально посмотрела на него. Потом сказала спокойно:
— Мне кажется, тебе это нужно сделать. Мне бы тоже хотелось этого. Я нуждаюсь в этом именно сейчас. Я так долго грустила…
Она смешивала в своих словах ложь и правду.
Она осторожно огляделась по сторонам. Куча опилок была, конечно, не самым лучшим ложем, но он не делал ни малейшего намека на то,
И она подумала, не пропахнет ли ее одежда лаком, что могло бы выдать ее дома.
Стоя на коленях и чувствуя на своих плечах его сильные руки, а возле виска — его губы, она поняла, что его слова были сказаны всерьез. У нее не было нужды разыгрывать из себя добрую самаритянку и вызволять его из плачевного одиночества. У него и в самом деле были рыцарские идеалы. Он действительно утешал ребенка, он шептал ребенку на ухо ласковые слова.
Сначала Тула чертыхалась про себя, но потом, к своему удивлению, успокоилась. Это было прекрасно! Это было изысканно и благородно, это было так красиво!
Она расслабилась в его руках, позволяя себя утешать и ласкать, и постепенно в ней просыпалось сознание того, что она и в самом деле нуждается в утешении. Тула, доверчивая и независимая, никогда не задумывалась над тем, что она одинока. Одинока, как и всякий человек, как бы много близких не было вокруг, Тула была залетной птицей в этом мире. И теперь она впервые поняла это. Да, она была чужой птицей, но куда более очеловеченной, чем она себе это представляла.
Она понимала, что он сам нуждается в помощи и утешении куда в большей степени, чем она. И она догадывалась, что именно теперь ему очень хорошо. Ему позволили чувствовать себя желанным, да, ему нужно было почувствовать, что он нужен кому-то, что он может сделать что-то ради другого. Перестать просить милостыню, а самому давать ее!
Возможно, это был для него лучший в жизни подарок.
И он прошептал ей на ухо:
— Любовь существует, дорогая девочка, любовь бывает такой сильной и чистой, что от этого просто захватывает дух.
Он говорил, а она все теснее и теснее прижималась к нему, испытывая при этом блаженство, наслаждаясь заботой именно этого человека. Такого Тула от себя не ожидала!
И его шепот был подобен мягкому летнему ветерку:
— Тебя оскорбили, но ты должна забыть об этом! Должна! Ты должна встретить своего будущего мужа с открытым сердцем. И я надеюсь, что он достоин тебя! И что с Божьей помощью он будет внимателен и заботлив, не будет проявлять нетерпение, если ты испугаешься и отшатнешься от него. Что он не будет вести себя как… самец, думающий только о своем… удовлетворении. Господи, как мне хотелось бы поговорить самому с ним! Но это означало бы вмешиваться в чужую жизнь. Обещай мне, что ты расскажешь ему обо всем, что говорила мне, до свадьбы.
— Я не могу это пообещать. Потому что я не знаю его и не уверена, что он такой же, как ты.
Он взял в ладони ее лицо и посмотрел ей в глаза. Он нравился Туле все больше и больше — каждое сказанное им слово, каждое его движение.
Ей приятно было смотреть в его открытое, доверчивое лицо,
— Что я могу сделать для тебя, мой друг? — сочувственно спросил он.
— Ты уже столько сделал для меня! — ответила она. — Столько!
Она действительно так думала, на этот раз не лгала.
— В самом деле? Я так рад! Ты скоро придешь сюда еще?
— Вряд ли. Я бываю в Вехьо пару раз в году, и то, что меня отпустили на этот раз одну, просто редкий случай. Другого такого случая не представится.
Он печально посмотрел ей в глаза.
— Никогда больше не видеть тебя, — прошептал он. — Это же…
В лавке зазвонил колокольчик. Оба замерли.
— Я спрячусь, — прошептала Тула. Он кивнул и покатил на своей тележке открывать.
Тула прошла во внутреннюю комнату. Она была такой маленькой, что в ней с трудом помещалась кровать. Тула прислонилась к стене, чтобы ее не видно было снаружи.
Выходя из большой комнаты, она наступила на какую-то вещицу, валявшуюся на полу, наклонилась и быстро подняла ее, прежде чем войти в спальню.
Это была испорченная флейта. Она тут же спрятала ее в карман.
В лавке разговор тянулся долго. Какой-то человек торговался из-за инструмента, Тула не поняла из-за какого. Она уже начала проявлять нетерпение.
Наконец он пришел, вернее, приехал на своей тележке, и она вышла на кухню.
— Он скоро вернется, — озабоченно произнес он, будучи явно разочарованным.
— Я все-таки пойду, — торопливо сказала Тула. — Посмотри, что я нашла! Она сама подкатилась к моим ногам!
И она со смехом вынула из кармана флейту.
— Ах, значит, она была здесь? В самом деле, она закатилась сюда. Да, я такой неряха…
Тон их беседы стал натянутым. Все-таки они были чужими друг другу, несмотря на миг доверия. Их поверхностное знакомство не выдержало испытаний.
— Ты в самом деле уходишь? — подавленно произнес он.
— Мне нужно идти, чтобы попасть сегодня домой.
Уезжая из дома, она допускала возможность ночлега. Но не могла же она предлагать ему это. У него были иные идеалы. Наверняка он с радостью согласился бы на это, да и ей хотелось удовлетворить свое желание, но от этого она только бы проиграла.
В самом деле, она повзрослела за эти часы!
— Сколько ты хочешь за флейту?
— За эту? Ничего.
Голос его был невыразительным, лишенным всяких чувств.
Опустившись рядом с ним на колени, Тула печально произнесла:
— Тогда я должна сказать спасибо и прощай.
При этом она подумала, что кое-что все же может себе позволить и обняла его за шею. Он тоже обнял ее, и она почувствовала игру его железных мускулов. И она еле заметно, словно губы ее были крыльями мотылька, поцеловала его в щеку. По его телу прошла легкая дрожь.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо за все! Поверь мне, я покидаю тебя совершенно другим человеком.
И это было действительно так.
Он искал что-то в ее взгляде. Осторожно поцеловал ее в щеку. Сидя в том же положении, она слегка запрокинула голову, приблизив свои губы к его рту. Он осмелился только легко, словно перышком, коснуться губами уголка ее губ. Но его напрягшееся тело кричало о том, что он с трудом держит себя в руках.