Зарубежный детектив (1989)
Шрифт:
В такой вечер так и тянет пропустить стаканчик–другой, и я ринулся навстречу дождю, поднял воротник плаща, натянул на лоб капюшон, и мелкой рысцой затрусил к кафе.
У этого кафе была еще одна особенность. Когда входишь, всегда кажется, что зал переполнен, но стоит приглядеться, и свободное местечко отыщется. В этот вечер ненастье, казалось, занесло сюда всех: гуляк и бродяг, и я примостился за маленьким столиком, на котором высилась стопка керамических пепельниц с рекламой итальянского вина.
Подошел Кельнер, убрал пепельницы и принял заказ.
В зал вошел Ялмар Нюмарк, отбросил назад мокрые пряди волос и стряхнул воду с пальто. Огляделся. Свободных столиков не нашел, но рядом со мной было одно местечко.
Он приблизился, остановился, дружелюбно кивнул и сказал:
— Что-то никого из своих приятелей не вижу. Можно мне здесь присесть?
— Пожалуйста, если вас теснота не смущает.
Я подвинул свой стул ближе к колонне, к которой был прижат столик. Потом поднялся, и мы пожали друг другу руки.
— Веум, Варг Веум.
Его рука оказалась совсем не такой большой и сильной, как можно было ожидать.
— А меня зовут Ялмар Нюмарк.
Он придвинул свободный стул и сел, повесив мокрое пальто на спинку. Заказав большую кружку пива и мясное рагу с картофелем, достал из кармана пальто сложенную газету и сжал ее в руке.
— Погода отвратительная. Я согласно кивнул.
— Говорят, летом будет еще холоднее.
— Радужная перспектива, — сказал я.
Он посмотрел на меня изучающе.
— А чем вы занимаетесь, Веум? Впрочем, погодите, я сам угадаю. Когда-то мне это хорошо удавалось.
— Что удавалось?
— Я был мастак определять, кто есть кто.
— Ну что же, отведите мне место на самой нижней полке.
— Там, где стоят самые ценные призы [2] ? — усмехнулся он.
2
Имеются в виду призы, стоящие на нижней полке в тире.
— Не уверен, что тяну на ценный приз, — сказал я, горько улыбнувшись, и провел рукой по волосам. Теперешняя седина не более, чем намек, но на исходе холодных 80–х снежная белизна навсегда покроет мою голову.
Его взгляд скользнул по моим волосам, бледному, как у Януса [3] , лицу, расстегнутому вороту голубой джинсовой рубашки, слегка потертому пиджаку, синему джемперу под ним, коричневым вельветовым брюкам. И голос моего собеседника прозвучал одновременно сурово и доброжелательно:
3
Янус — древнее италийское божество, бог света и солнца, открывающий небесные ворота и выпускающий на землю день. Изображался с двумя лицами, одно — обращено в прошлое, другое — в будущее.
— Судя по одежде, вы принадлежите к академической среде, но не занимаете высокого положения. Скажем, аспирант или сотрудник библиотеки.
— То есть впечатление чего-то запыленного?
— Ну, не то что бы вы совсем покрылись пылью или грязью, но вы не процветаете. Одеты без претензий на моду; одеваться модно, вероятно, средства не позволяют. Но вот… Что-то не сходится. Что-то в вашей внешности есть такое, что делает вас похожим на частного предпринимателя. Правда, дела, кажется, идут неважно.
— Точно.
— Но меня несколько смущает ваша зеленая шляпа, думаю, вы проводите много времени на свежем воздухе, как если бы вы были инженером. Или что-то в этом роде.
Нам принесли еду, и я обрадовался этой небольшой передышке. Надо, чтобы впечатления улеглись.
Ялмар Нюмарк крошил пальцами хрустящие хлебцы, Как будто делал облатки [4] , только он не раздавал их, а макал в рагу и ел исключительно сам. При этом он не переставал говорить.
— Я легко могу представить вас владельцем, скажем, оптовой конторы скобяных изделий, вряд ли у вас есть возможность держать помощника, и я не думаю, чтобы заказов было много, хотя…
4
Облатка — лепешка для причащения, согласно протестантскому и католическому обряду.
Я решил, что выслушал уже достаточно, и резко перебил его:
— Я детектив, частный сыщик.
На мгновенье он замер, глядя в тарелку. Потом проглотил то, что было во рту, схватил свернутую в трубочку газету и ударил ею по краю стола.
— Ну и дела! Черт побери!
— Что ж, можно и черта кликнуть. Он вроде всегда где-то поблизости, правда, когда надо, его не дозовешься.
Он развел руками.
— В таком случае, из нас двоих специалистом должны быть вы. Ну-ка, скажите, а чем занимаюсь я?
Я окинул его взглядом: белая рубашка с широким галстуком, коричневый костюм по моде 60–х годов, желтые от никотина пальцы с обкусанными ногтями.
— Вы — пенсионер, — изрек я.
— Правильно. А чем я занимался раньше?
— Если судить по вашей наблюдательности, вы работали в полиции, — сказал я.
— Верно.
— Таким образом, мы с вами в некотором роде оба специалисты.
— Да, так сказать, коллеги.
— Да, и притом я порядочный неудачник, а вы — давным–давно пенсионер.
Какое-то время мы ели молча. Потом я спросил:
— Сколько лет вы уже на пенсии?
— Десять. Я вышел на пенсию в семьдесят первом.
— И как коротаете время?
В его глазах вспыхнули искорки, и он посмотрел на меня с хитроватой усмешкой.
— Да ворошу потихоньку старые дела. Нераскрытые.
— Вы служили в уголовной полиции?
— Ага. — Он кивнул и продолжал есть. В тот день он больше ничего не рассказывал мне, а потом мы стали частенько встречаться за одним столиком.