Заря джедаев: В пустоту
Шрифт:
– Нет, – просто сказала она, когда «звездочёты» открыли панель на корпусе устройства. Марионий, помещённый внутрь адской машинки Дала, налился мягким светом, после чего «звездочёты» захлопнули панель и отдалились от конструкции.
– Так что же теп… – начало было один из шахтёров, но свой вопрос он не закончил.
Это за него сделало устройство, принявшееся вдруг вращаться на ровном месте.
Дал ахнул, и по такой реакции Ланори с ужасом осознала: в действительности её брат имеет ничтожное представление о собственных
Дже’дайи напряглась и приготовилась действовать, не заботясь о том, какой конец это означает для неё. Она не позволит допустить самое худшее.
Устройство издало слабый скрежещущий звук, после чего начало восхождение с покрытой гравием земли, завращавшись всё быстрее и быстрее с такой скоростью, что начал будто растворяться в воздухе. Наблюдая за тем, как прибор то тает, то возникает вновь, Ланори почувствовала, как её охватывает тошнота, будто сам организм произвёл защитную реакцию на нечто совсем уж неестественное.
– Дал, – с трудом выдала Ланори, – ты не знаешь, что…
Сама Сила отпрянула в отвращении. Ланори, не выдержав, упала на четвереньки, и желудок исторг содержимое, а вместе с ней содрогнулась и Великая Сила, словно живое существо, среагировавшее на огонь. Колеблясь и трепеща напоследок, Сила покинула шахту, оставив это место продолжавшему манипуляции над пространством устройству.
А потом предмет обрёл прежние очертания и постепенно стал замедляться, в результате сбросив скорость до нуля и источая тем самым настолько злокачественную мощь, настолько неизмеримую энергию, что Ланори вновь стошнило.
Разлившаяся по телу слабость и головокружение едва дали ей возможность оглядеть других зрителей. Шахтёры, как выяснилось, попадали на землю, схватившись за головы. А вот «звездочёты», наоборот, ликовали, и Дал выглядел самым счастливым из всех.
– Сработало, – тихо произнёс он, а затем перешёл на восторг. – Сработало! Получилось! Теперь оно готово. Оно воспроизвело тёмную энергию… Ланори, я так хочу, чтобы ты отправилась вместе со мной.
Была ли в этом признании завуалированная просьба? Ланори даже не пыталась понять.
– Ты стал сумасшедшим монстром, Дал. И всё, чего хочу я, – остановить тебя.
– Тогда тебе пришёл конец, – глухим голосом проговорил Далиен, ликование которого в мгновение ока сошло на нет.
Он направил бластер Ланори прямо в грудь и спустил курок.
* * *
Она мчится на крики, в то время как частичка подсознания шепчет бежать обратно, прочь, ведь так ужасны эти крики. Но она спустилась в Старый город, чтобы спасти брата, и теперь боится, что опоздала.
Ланори находит его одежду на берегу подземного озера. Обноски порваны на куски и пропитаны влагой – то исходит запах крови. Запах семьи.
От водной глади отражается слабый отблеск – то по поверхности озера кругами проходит рябь. Вскоре там воцаряется полный штиль.
Изнутри сам собой вырывается крик, разносимый во тьме. Одолённая
И без того мокрая от крови рваная одежда окропляется слезами дже’дайи-странницы.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ОТДАЧА.
Погружение в Тёмную сторону Силы может пройти с более серьёзными последствиями, и тогда дже’дайи с ликованием вырвется на свободу, нежели сохранит равновесие. Но то лишь одна грань реальности. Не поддавайтесь соблазну. Позволишь тьме поглотить себя – и лишишься не только равновесия и самоконтроля. Потеряешь душу.
Мастер Шелл Мар. «Жизнь в равновесии». 7541 год после прибытия То Йоров.
В последний момент Ланори ухватилась за Силу всей своей сущностью, всем, чем могла дотянуться.
Затем наступила тьма.
В своих снах она преследует Дала вечность. То шёпот из угла, то смех со стороны обветшалой пещеры доносятся до Ланори; тень же брата всегда вне досягаемости, гуляет по стенам Старого города или между дюнами. Всегда впереди на расстоянии вытянутой руки – быстро мчится, если Ланори бежит, но замедляется, когда дже’дайи переходит на шаг. Нет толку от такой погони, пока Дал дразнит её. Будто отдача от самой Ланори воздействует на тень; возможно, она сама всегда отталкивала брата, даже в детстве. Они постоянно играли вдвоём, но его растущая жажда к странствиям, к перемене места, вылилась в обиду к своей семье и подтачивала душу. Ланори не замечала таких метаморфоз. Теперь же, переживая вновь собственные воспоминания, она, наконец, видит выражение глаз маленького брата и осознаёт, чего ждать от обладателя этого взгляда.
– Плохо мне что-то, – прорвался сквозь видения голос. – Но ты выглядишь просто ужасно. Сможешь открыть глазки? Пожалуйста, Ланори.
Девушка попыталась, но то, что творилось в голове, не дало ей этого сделать.
– Сожми мою руку, если слышишь.
Вместо этого раскалённое солнце, засевшее где-то в груди, превратилось в сверхновую и острыми иглами пронзило всё тело. Когда волна, пройдя сквозь шею, дошла до черепа, Ланори захотелось закричать, но инстинктивный глубокий вдох лишь подбавил дров в печь ослепительной боли.
– Так, поднажми ещё…
Голос исчез, после чего Ланори ощутила, что провалилась в нечто, заполненное зловонной темнотой. Быть может, пещеры и туннели расы гри под руинами тайтонского Старого города. Быть может, токсичные канализации станции «Зеленолесье». Или, быть может, жаркие шахты Солнечного пятна. Не имело значения, куда она попала. Потому что тьма обещала смерть.
Погружаясь во тьму, Ланори не имела сил остановить падение.
Она пошевелилась. Со всех сторон дже’дайи принялся терзать жар. Вместе с запахом чего-то горелого в восприятие ворвались узнаваемые элементы окружающей среды – пришедшее из глубин пламя, расплавленная порода и сожжённые в буквальном смысле жизни. Да я всё ещё в шахте, – мелькнула мысль, и тогда Ланори всё-таки попыталась открыть глаза.