Заря приходит из небесных глубин

Дрюон Морис

К тому же в деле уже был замешан провинциал доминиканцев Франции. Не самая посредственная часть этой авантюры.

У Женевьевы отцовская семья была католической, а материнская — еврейской, но обе не соблюдали обрядов, как то часто бывало в республиканских кругах начала века. Сама она была воспитана вне религии. Однако давно желала обратиться, чувствуя внутреннюю нехватку веры и Церкви. К тому же за несколько недель до событий умерла ее английская гувернантка, мисс Льюис, всегда имевшая на нее влияние, и перед смертью взяла с нее обещание окреститься. С моей стороны подобный обет мог встретить только одобрение.

Так что я отправился в дом № 222 по улице Фобур Сент-Оноре, к преемнику отца Паде, доминиканца,

друга моего детства. Папа круглый, Папа длинный. Преподобный отец Луи оказался долговязым и белолицым. У него были черты, свойственные выдающимся доминиканцам: властность в доброте и ум в любых обстоятельствах. Братья-проповедники [34] — ораторы, конечно, но сохраняют ту же силу слова и в частной беседе. Они умеют проповедовать и письменно, а порой бывают превосходными мастерами эпистолярного жанра. Я сохранил не только прекрасные письма отца Луи, но и память о нашей беседе. Мы заговорили о войне, и он вдруг спросил меня, очень просто, устремив на меня необычайно ясный взгляд: «Сын мой, вы ведь приносите в жертву свою жизнь?» У меня возникло впечатление, что, уверившись в ответе, он молча, внутренне, дал мне прозорливое благословение.

34

Одно из названий доминиканцев.

В общем, отец Луи дал Женевьеве немного поспешное наставление в вере и окрестил ее.

Перспектива венчания в церкви лишь усугубила отчаяние и проклятия Арлетты Грег, но в итоге она смирилась.

Объявив, что не будет участвовать ни в чем, что все обойдется без нее и что она никогда в жизни больше не увидит не только меня, но и свою дочь, моя будущая теща накануне бракосочетания неожиданно призвала меня в свое логово, набитое книгами, рукописями и разбросанными шелками, служившее ей спальней. Жертва, заколотая кинжалом, — у нее не было даже сил подняться с шезлонга, в котором она возлежала. Она обвинила меня в том, что это я убил ее… Потом вдруг пригласила ее поцеловать. Потом решила, что даст после венчания прием, который, разумеется, подготовит дочь.

На следующее утро у нотариуса Грегов был подписан брачный контракт, а гражданское бракосочетание состоялось во второй половине дня в мэрии XVI округа, на авеню Анри-Мартен. Религиозная церемония прошла на следующий день в часовне на улице Ассомпсьон. Прием в деревне Буленвийе был похож на те, что устраивались экспромтом по случаю провалов поэта на выборах в Академию.

Все это случилось в середине ноября, и после двух дней отпуска я вновь присоединился к своему эскадрону в Рамбуйе. Но мое положение женатого человека давало мне право проживать в городе. Я поспешил снять просторную белую комнату в доме, находившемся прямо у входа в расположение части, напротив гостиницы «Козочка». Туда долетал звук горнов, возвещавший подъем и отбой.

Так я начал вести офицерскую жизнь, что, возможно, не слишком понравилось моим командирам. Месяцем позже, на выпускном конкурсе, мне присвоили приемлемый чин, однако не более того. Но в Сомюрскую школу приняли, а это было главное.

Тем времени Россия напала на Финляндию, и в снегах, рядом с Ладожским озером, шли жестокие бои. Наши газеты сообщали о яростном сопротивлении доблестного маленького финского народа под руководством маршала Маннергейма.

Единственным важным военным событием было уничтожение английскими крейсерами броненосца «Граф фон Шпее» в открытом море возле уругвайских берегов.

Соединенные Штаты, замкнувшись в своем изоляционизме, просто согласились по закону «cash and carry» [35] поставлять Франции и Великобритании бомбардировщики — за золото.

Но

Япония, воевавшая с Китаем, начинала угрожать богатым колониям в Юго-Восточной Азии и уже захватила остров Хайнань.

Верховный главнокомандующий Гамелен расхаживал взад-вперед по казематам Венсенского замка, где устроил свою ставку.

Он был начальником штаба при Жоффре и другом Даладье; его считали франкмасоном, что, быть может, объясняло его карьеру и высшее командование. Его считали также сифилитиком, что могло объяснить некоторые странности характера.

35

Продажа за наличный расчет без доставки.

Получив в эти недели адресованное жене приглашение возглавить какую-то благотворительную распродажу в пользу солдат, он ответил, к удивлению организаторов, что, поскольку мадам Гамелен сейчас слишком занята, он сам туда отправится!

У него, похоже, был план, большой план наступления на Германию. Его-то он и обдумывал, продолжая расхаживать взад-вперед по Венсенским казематам.

VIII

Сомюр

Века, исторически говоря, не обязательно совпадают с календарем. Век Людовика XIV кончился только с его смертью, в 1715 году. Девятнадцатый век переступил через начало двадцатого и кончился только в 1914-м. То же самое с некоторыми годами. 1939-й перешагнул через 1 января и продолжился, для Франции во всяком случае, в течение первых четырех месяцев 1940-го в той же неподвижности войск, в той же пассивности обороны, в той же трусливой и смутной иллюзии, будто война может закончиться сама собой и воевать не придется.

Эти четыре месяца я провел в Сомюрской кавалерийской школе, где атмосфера была совсем иной.

Сомюр представлял собой замкнутый мир, где думали только о войне и где готовились физически, умственно, нравственно к битве. Фабрика по производству бойцов. Что будет доказано в полевых условиях в последний день весны.

Не имея склонности к обману, даже невольному, я всю жизнь был вынужден отрицать, что участвовал в боях при Сомюре.

Но поскольку свой первый роман «Последняя бригада» я посвятил именно этой битве ради чести, которая была дана на Луаре инструкторами и курсантами Школы, когда Франция уже запросила перемирия, часто считали, что и я состоял в той героической фаланге.

Если бы это было так, я бы, конечно, не воспел в таком тоне тот символический подвиг, одно из редких военных деяний, которыми мы могли гордиться за все время гнусной и унизительной кампании 1940 года.

Вопрос даты. Я принадлежал к предыдущему выпуску и вышел из Школы несколькими неделями раньше. Случай сподобиться славы мне не выпал.

Но если кто интересуется жизнью, которую вели тогда в Сомюре, его традициями, его духом, то может полистать «Последнюю бригаду». В этом романе я был слишком кропотлив, слишком заботился о точности, слишком воспроизводил реальность в мельчайших подробностях, чтобы счесть его удавшимся. Ему не хватило дистилляции, перегонки. Но из-за самого своего внимания к мелочам эта хроника обладает по крайней мере одним достоинством — правдивостью.

Я описал пылкое и жизнерадостное настроение, с каким прибывала туда очередная партия курсантов, атмосферу, напоминавшую одновременно возвращение с каникул и выход в жизнь по окончании Школы.

Я описал поведение этой молодежи, изрядная часть которой происходила из семей, где поколениями служили в кавалерии, кадровыми офицерами или резервистами, а некоторые принадлежали к рыцарству со времен Крестовых походов.

Я постарался передать их небрежно-элегантную речь, нашпигованную провинциальными архаизмами, выражениями из псовой охоты и манежного жаргона.