Заседание завкома
Шрифт:
– - И у меня тоже двое есть. Молодые, но общественники хорошие, -- добавил Клоков.
– - Всех общественников, ветеранов войны и инвалидов мы обеспечим, как всегда, -- ответила Симакова, -- но это все потом, товарищи. Главное -- распределили по цехам. А там уж сами решайте. Давайте перейдем к вопросу о Пискунове. Встань, Пискунов! Иди сюда.
Витька неторопливо приподнялся, подошел к сцене.
– Поднимайся, поднимайся к нам. По деревянным ступеням он поднялся на сцену и стал возле трибуны. С минуту сидящие за столом разглядывали его.
– - А поновей брюк ты что -- найти не смог?
– - спросил Клоков.
– - Не смог, -- Витька рассматривал метровый узел на галстуке Ильича.
– -
– - На танцы бы у него нашлись другие, -- вставила Звягинцева, -- и брюки, и рубашка. И галстук нацепил бы, не забыл. И поллитру с дружками разадавил бы. Симакова положила перед собой два листка: -- На завком поступили две докладные записки. Первая -- от мастера механосборочного цеха товарища Шмелева, вторая -- от профячейки цеха. В обоих товарищи просят завком рассмотреть поведение Пискунова Виктора Ивановича, фрезеровщика механосборочного цеха. Я их зачитаю... Вот мастер пишет:
"Довожу до сведения заводского комитета профсоюза, что работающий в моей бригаде Виктор Пискунов систематически нарушает производственную дисциплину, что пьяным является на свое рабочее место, и что не выполняет производственной нормы, и что грубит начальству, рабочим и мне. Начиная с июня сего года Пискунов опять запил, он приходит на завод и сильно шатается, а также выражается грубыми нецензурными словами. Я много раз предупреждал его, просил и даже ругал, но он все как с гуся вода -- пьет, ругается, грубит, хулиганит. Шестнадцатого июля, работая на фрезерном станке и фрезеруя торцы корпуса, он закрепил деталь наоборот, что вызвало крупную поломку станка. Когда же я накричал на него, он взял другую деталь и кинул в меня, но я увернулся и пошел к начальнику цеха. Пискунов и до этого не следил за своим станком, на реле он нацарапал матерное слово, а рядом нацарапал матерную картинку. А когда я просил его стереть, он говорил, что ему нужен стимул. А десятого июля в раздевалке он избил Федора Барышникова так, что того повели в медпункт. Из-за Пискунова наша бригада никогда не выполняла план, так как он больше двухсот корпусов никогда не фрезеровал, а норма -- триста пятьдесят. Я много раз говорил начальству, но оно говорит, что и так у нас текучка, так что надо воспитывать, а не выгонять. И Пискунов, когда я его ругаю, ручку вынет и говорит: "Давай бумагу, сейчас заявление напишу, и не нужен мне ваш завод". И плохо говорит о своей заводской семье. И ругается. Я проработал на нашем заводе двадцать три года и как член партии требую, чтобы к Пискунову применили эффективные меры, чтобы поговорили с ним эффективно, как следует. Его ведь два раза на завком посылали, а он хоть бы что. Весь наш коллектив присоединяется ко мне и требует эффективного разговора с Пискуновым. Мастер Андрей Шмелев".
В приоткрытую дверь зала вошла уборщица с ведром и щеткой. Поставив ведро на пол, она сняла со щетки тряпку и стала мыть ее в ведре. Симакова взяла в руки другой листок.
– - А это от профячейки... Члены цехового профсоюзного комитета просят заводской комитет рассмотреть на очередном заседании поведение фрезеровщика Виктора Пискунова. В течение последнего месяца Пискунов регулярно нарушал производственную дисциплину, являясь на работу в нетрезвом виде и не выполняя производственных норм. Шестнадцатого июня Пискунов нанес в пьяном состоянии сильное повреждение своему станку, тем самым на целый день задержал работу всей бригады. Снятие с Пискунова прогрессивки никак не повлияло на него, -- он по-прежнему продолжает нарушать дисциплину, грубит цеховому начальству и товарищам. Симакова отложила листок в сторону: -Да, Пискунов. Год ты на заводе не проработал, а все тебя уж знают. И не как ударника, а как тунеядца и алкоголика.
– - Я что -- алкоголик?
– - Пискунов поднял голову.
– - А кто же ты?
– - спросил Клоков.- Самый натуральный алкоголик.
– - Алкоголиков в больнице лечат, а я работаю. Я не алкоголик.
– - Конечно! Конечно, он не алкоголик!
– притворно-серьезно заговорила Звягинцева.
– - Какой он алкоголик?! Он утром стакан, в обед стакан и вечером полбанки! Какой же он алкоголик?
– - Сидящие за столом засмеялись.
Уборшица отжала тряпку, намотала ее на щетку и стала протирать проход между креслами. Симакова вздохнула:
– - Ты понимаешь, Пискунов, что работать в пьяном виде не только опасно для тебя, для твоего станка, но и для окружающих? Понимаешь?
– - Понимаю.
– - Ну так что ж? Понимаешь, а пить продолжаешь?
– - Да не пью я... Было один раз, так раздули, -- он качнулся, тряхнул головой, -- раздули, будто я каждый день, а я на самом деле один раз у шурина, на дне рождения...
– - Да что ж ты врешь, бесстыжие твои глаза?!
– - крикнула Звягинцева, -Как не стыдно врать тебе! Ты каждый день на бровях, ка-а-аждый! Вот, -она кивнула на Клокова, -- профорг твой сидит, его бы постыдился!
Витька посмотрел на Клокова и только сейчас заметил сидящего возле него Сережу Черногаева, расточника из соседней бригады. Серега смотрел на Витьку пугливо и настороженно.
– - Один раз, -- подхватил Клоков, -- он, может, трезвым один раз за это время был! Я с ним каждое утро в раздевалке встречаюсь, в глаза погляжу -- снова пьяный. А глаза, как у кролика, красные.
– - Чего это красные? Какие это у меня красные?
– - Такие и красные. А морда белая, как молоко. И шатает из стороны в сторону.
– - Да когда меня шатало-то? Чего вы врете-то?
– - Ты, друг дорогой, не дерзи мне!
– - Клоков шлепнул рукой по столу.
– - Я тебе не собутыльник твой. Не Васька Сенин! Не Петка Круглов! Это с ними ты так разговаривай! И встань-ка как следует! Чего привалился к трибуне! Это тебе не стойка пивная!
– - Встань нормально, Пискунов, -- строго проговорила Симакова.
Витька нехотя оттолкнулся от трибуны и выпрямился, пришурясь. Уборщица кончила протирать пол и, опершись на щетку, с интересом уставилась на сцену.
Звягинцева брезгливо посмотрела на Пискунова, покачала головой:
– - Да-а-а... Противно смотреть на тебя, Пискунов. Жалкий ты человек.
– - Эт почему ж я жалкий?
– - Любой алкоголик жалок, -- вставил Старухин.
– -А ты не исключение. Ты бы посмотрел на себя в зеркало. Ты же опух весь. Лицо лиловое какое-то, черт знает что... Смотреть неприятно.
Дверь скрипнула, в зал вошел высокий милиционер с виолончельным футляром в руке. Сидящие посмотрели на него. Потоптавшись на месте, милиционер медленно прошел по проходу и сел с краю четвертого ряда. Черный футляр он прислонил к соседнему креслу, снял фуражку с лысоватой головы и повесил на футляр.
– - Сейчас он присмирел еще, -- пробормотал Клоков, покосившись на милиционера.
– - А что он в цехе творит, в раздевалке.
– - Вы что, видели?
– - Тебе сказали, не пререкайся!
– - качнулась вперед Симакова.
– - Ты лучше расскажи, как ты Барышникова избил. Или, может, это опять Клоков придумал?
Пискунов тоскливо вздохнул, заложил руки за спину. Милиционер, прищурившись, смотрел на него.
Уборщица оставила ведро со щеткой в проходе и села недалеко от милиционера.
– - Чего молчишь? Рассказывай.
– - Да чего рассказывать... Сам он первый полез. Ругался, грозил.. А я усталый был, не в духе.
– - И пьяный к тому же, да?
– - Ну, может, немного... Пива утром выпил.
– - И к вечеру не выветрилось?
– - спросил Клоков.
– - Хорошее пиво!
Члены завкома засмеялись.