«Засланные казачки». Самозванцы из будущего
Шрифт:
И тут же инородец потянул его обратно назад, с натугой, что было хорошо видно. И одним махом потащил на этом тонком кожаном ремешке здоровенного красноармейца, что был через несколько секунд выдернут из седла и сброшен на землю полузадушенным дохляком. До конца дело не довел, но красному командиру и этого хватило за глаза.
И сразу загремели выстрелы, с разных направлений, вразнобой, но несмолкаемой чередой – патронов явно не жалели.
«А ведь это мой единственный шанс, грех его упускать! В такой суматохе легко
Пасюк быстро согнул ноги в коленях и неожиданно выбросил их вперед мощным толчком, прямо в грудину сидящего напротив него конвоира, что еще не осознал происходящего и только начал поворачиваться в сторону выстрелов.
Удар оказался мощным – мужика откинуло на возницу, и тот чуть не слетел с облучка, выронив какую-то здоровенную «дуру». Движение вперед позволило Александру выдвинуть локоть, и он ударил им прямо по носу сидящего рядом красноармейца.
Удалось – тот от неожиданности хрюкнул и не вцепился в него. Рефлекторно ухватив винтовку, Пасюк мгновенно, всем телом, рванулся в сторону. Повезло – упал не на накатанную дорогу, а на снег, что значительно ослабило толчок при падении.
Руки делали то, к чему привыкли за долгие годы в охотничьем хозяйстве. И пусть в его руках была сейчас винтовка образца 1891 года, она мало в чем отличалась от штатного карабина образца 1944 года, созданного на базе той же «мосинки».
Да и отличий было мало – ствол намного короче с откидным на шарнире штыком, а не съемным, как здесь, прицел со шкалой другой, магазин снизу прикрыт крышкой, через которую можно заряжать, а не сверху, что позволяет перезарядку только с открытым затвором.
Пальцы быстро делали свое дело – раз, и «пуговка» оттянута и поставлена прямо. Два – затвор с лязгом отошел назад и сразу же двинулся вперед, гоня перед собой толстый желтый патрон. Три – рукоять в сторону до упора – и он принялся искать глазами наиболее опасную для себя цель, помня, что в магазине только пять выстрелов.
Засада красным была организована классическая, о таких он читал в книжках. С головным дозором растянувшегося по дороге отряда было одним махом покончено – командиру вязал руки ремешком тот самый бурят, сидя у него верхом на спине.
Второй инородец лихорадочно прятал револьвер в карман, застрелив из него всех трех красноармейцев. Два тела лежали ничком на загаженном темном снегу, еще один боец бессильно лежал на шее лошади, которую схватила под узды бурятка, мигом очнувшаяся от спячки.
Действующих лиц в стойбище значительно прибавилось. Трое казаков в серых бекешах с погонами, с винтовками в руках, метко стреляли по саням с солдатами, лихорадочно передергивая затворы.
В стороне от него тоже загремели вразнобой выстрелы, и Пасюк мельком глянул туда, мазнув взглядом. Увиденное его впечатлило – из-за ближней рощицы, что они миновали, бешеным наметом, стегая коней, вылетело с десяток всадников, крутя в руках сверкающие клинки.
– Казаки!
Дикий вопль, раздавшийся совсем близко, чуть ли не подкинул Александра из подтаявшего на солнце сугроба, в котором он уже обжился. Пасюк оглянулся – кошевка, на которой его везли, остановилась в полусотне шагах, и из нее выпрыгнул конвоир, что сидел рядом с ним, с винтовкой в руках, отчаянно разевая в крике рот.
– К бою, товарищи!
Александр вскинул «мосинку», поймав в целик и мушку этого красноармейца, и плавно потянул за спусковой крючок.
Выстрел!
Приклад толкнул в плечо, и Пасюк лихорадочно передернул затвор, горячая гильза с шипением, настолько сейчас обострились все его чувства, что даже такое заметил, упала на снег.
Теперь на мушку попал второй красноармеец, что сидел раньше напротив него и сыпал всю дорогу угрозами. Злорадство подстегнуло Александра, и он принялся вершить пока еще горячую месть – пуля поразила здоровяка в шинели прямо в грудь и отбросила на возницу.
Губы стрелка скривились в страшной гримасе, выплевывая дышащие злобой слова:
– Ну что, суки червивые, посчитался я с вами?! Говорил же – за мной не заржавеет!
Родион Артемов
– Казаки!!!
Истошные вопли и заполошная стрельба кругом привели Артемова в полное смятение. Умом он понимал, что его молитвы и страдания услышаны на небесах, но вот душа просто вопила, что в такой запарке тело запросто может получить убийственную дозу свинца.
И только Родион об этом подумал, как лошади понеслись, дико всхрапывая, куда-то в неизвестном направлении. Однако поездка вскоре прекратилась – сильный толчок, и Артемов почувствовал невесомое и блаженное состояние полета, которое через мгновение закончилось приземлением на что-то мягкое.
– Ип-тыть!
Лицо залепило снегом, и первым делом Родион вытер его об это мягкое и, судя по всему, теплое. Проморгал глаза с трудом и сразу же скрючился в рвотных позывах – под ним лежало тело караульщика, что сидел рядом с ним всю поездку и бережно поддерживал за локоть.
– Твою мать!
Вот только теперь этот заботливый молодой красноармеец, что еще минуту назад шутил и радовался солнцу, был мертвее мертвого – половина лица представляла собою окровавленное месиво.
«Пуля попала ему в основание затылка, а отсюда она вышла. Хорошо, что не выше, иначе бы меня всего заляпало…»
Мозг одним краешком спокойно проводил аналитическую работу, зато всей массой предавался другому делу, давая отчаянные команды телу извиваться в поисках спасения.
Однако ремни, коими его повязали в Гужире (хотя перед этим щедро наделили полным стаканом спирта), стянув локти, дабы кисти не затекли в дороге, оказались на диво крепкими, а потому распутаться не было ни малейшей возможности.