Заставлю быть моей
Шрифт:
Сказав это, я скрылась в спальне. Захлопнула дверь и, сняв футболку, взяла брошенный на постель свитер. Мягкий. Посмотрела на ярлычок. Кто бы сомневался! Олег всегда выбирал только лучшее. Мебель, еду, одежду… Одежду для меня. Смешно, но я так и не смогла расстаться ни с теми сапогами, что он купил мне когда-то очень давно, ни с одним из платьев. Дело, конечно, было не в цене. Нет. Дело было в том, что он выбрал всё это для меня сам. В нём.
— Хорошо, — в момент, когда я просунула голову в ворот, раздалось у меня за спиной.
Одёрнув свитер, я обернулась и встретилась взглядом с привалившимся к косяку Олегом. Он осмотрел меня с головы до ног.
— Хорошо, — подошёл и подал мне мою юбку. — Ессентуки, так Ессентуки.
— Ты не понял, — юбку я забрала, но надевать не спешила. — Я не спрашивала твоего разрешения. Я просто поставила тебя в известность.
Он опять смотрел на меня задумчиво. У меня начинали сдавать нервы. Недавние мысли сдавили голову. Я уже хотела сказать ему, что, что бы он ни думал, как бы ни считал, дома я сидеть не собираюсь, но Олег просто повторил:
— Хорошо. Если тебе нужно в Ессентуки, ты поедешь туда. Но я поеду с тобой.
— Олег… — я было хотела сказать, что это ни к чему, что нам лучше провести день-другой порознь и успокоиться, но он не дал.
— Я еду с тобой, Лина, — взял за подбородок и провёл большим пальцем по коже, держа взглядом. — Это не обсуждается.
Глава 19
Алина
Поужинать Олег меня все-таки заставил. Сидел напротив и мрачно наблюдал за тем, как я ковыряю вилкой стейк из лосося. Аппетита не было, как и настроения.
Единственное, чего мне хотелось — скорее выехать в город, взять билет на ближайший рейс до Минеральных вод и заключить уже, наконец, эту проклятую сделку.
Хотя нет. Было ещё кое-что. С неменьшей силой мне хотелось прочитать записку, так и лежавшую в ящике. Возможности забрать её у меня не было. Не знаю почему, но рассказывать Олегу о ней я не хотела. Хватило с меня его осуждающего взгляда, когда он вошел в комнату с картинами и увидел беспорядок, который я устроила. Вряд ли Олег мог понять, что я чувствую. Ревность? Нет, это была не ревность. Что именно? Досада и горечь, потому что к мертвым ревновать глупо. Глупо. А Анна Громова мертва. Мертва…
— Что ты хочешь сделать с картинами, уже решила? — нарушил наконец молчание Олег, сделав глоток минералки.
Я отодвинула от себя тарелку и посмотрела на него.
— Я уже сказала — мне они не нужны. Та женщина, что приходила ко мне… Я ясно дала понять еще тогда, что не собираюсь принимать наследство твоей Анны. Но мне неприятно, что ты хранишь их.
— Какая женщина к тебе приходила? — спросил Олег. На лбу его пролегла складка.
— Адвокат, — равнодушно пожала плечами и поднялась из-за стола. Собрала тарелки и поставила в раковину. — Не помню уже, как её зовут.
К этому моменту и я, и Олег уже успокоились и теперь могли говорить, не повышая голоса. С Егором мы никогда не скандалили — всё было как-то… Он гасил мои вспышки парой фраз или просто уходил, давая мне время остыть. Но сейчас я вдруг поняла, что мне это было нужно. Не скандалы, а возможность выплеснуть эмоции, не держать их постоянно в узде, опасаясь момента, что однажды не смогу с этим справиться.
— Она принесла мне документы и настойчиво пыталась всучить эти картины, — я криво усмехнулась, вновь обернувшись на Олега. И тут же напряглась, поняв по выражению его лица, что что-то не так. Но прежде, чем успела задать вопрос, он сделал это первым:
— Как выглядела эта женщина, Алина? — Олег тоже встал и, приблизившись, развернул к себе. Всмотрелся в мое лицо цепко, словно пытался найти ответ еще до того, как я открою рот.
— Почему ты спрашиваешь? — пальцы его на моих плечах сжались сильнее. — Олег, я… Я не помню. Блондинка… — мотнула головой, усиленно пытаясь вспомнить, что та женщина мне говорила и как мне представилась. — Анастасия… Вроде бы. А что не так?
— Адвокат Макаровых — мужчина, — негромко, с прежней мрачностью выговорил он.
Мы смотрели друг на друга, а в памяти моей медленно воскресали события прошлого. Красивая блондинка в гостиной дома Козельского. Алая помада на её губах, неестественно голубые глаза. Тогда что-то в ней насторожило, даже напугало меня. Но это было слишком давно. Слишком.
Я прикрыла глаза, качнула головой и опять посмотрела на Олега.
— Ко мне приходила женщина. И она требовала, чтобы я забрала картины, — я вдруг вспомнила, как взбежала на второй этаж. Как зашла в комнату и, подойдя к окну, смотрела вслед уходящей блондинке. Вспомнила, что дверь автомобиля перед ней открыл мужчина, так похожий на с молодости любящего Анну знакомого Олега…
Потребность прочитать записку, оставленную для меня в портрете, стала ещё острее. Что, если та женщина хотела, чтобы я увидела её, приняв картины. Чтобы еще тогда прочитала её?..
Мне не хотелось ворошить прошлое, не хотелось вспоминать ни бывшую жену Олега, ни чертовы картины, ничего из того, от чего я бежала сломя голову, пытаясь защитить себя и свою дочь. Только правильно говорят — от проблем не убежишь. Рано или поздно они настигнут, если их не решать. Вот и прошлое настигло меня. И теперь бежать некуда.
— Бред какой-то, — Олег разжал пальцы, отошел от меня и, запустив их в волосы, шумно выдохнул.
— Может быть, у него была помощница, — предположила я, сама не очень-то веря в свои слова. Но это, по крайней мере, было логичным объяснением. Логичным. Только появление записки оно объяснить не могло. Кто мог написать её? Помощница адвоката? Родители Анны? Действительно бред.
Подошла к Олегу, обняла со спины, прижалась щекой между лопаток. Почувствовала его тепло, и сразу же испытала облегчение. Горечь, оставшаяся после ссоры, исчезла, уступив место чувствам — настоящим и живым.