Заставлю тебя полюбить

Победа Виктория

У Милы аж дыхание сперло от всколыхнувшего ее тело гнева. Да как он смел?! Как смел? Это же ни в какие ворота не лезет!

— Я убегу от тебя в любом случае, понял?! Хоть весь дом оцепляй, я сбегу!

Инспектор отошел от яркой парочки, но Мила уже этого не видела, она распалялась с каждой секундой все сильнее.

— А я догоню, малыш. Всегда, — мужчина нежно улыбнулся и прищурился. Он словно ничуть не был удивлен, только капельку взбешен. Первым делом осмотрел девушку на предмет увечий, но не найдя таковых, даже выдохнул с видимым облегчением. Цела и невредима.

— Да?

Тогда я сбегу в другую страну и сменю имя! Чтобы твои прихвостни меня не нашли! И ты еще такой умный, что просто упасть замертво, ключи он оставил и свалил в закат! Аттракцион невиданной щедрости… Твой идиотский план сработал на «ура». Спасибо, что дал глотнуть воздух свободы, недолго правда, — девушка размахивала руками и срывалась на крик. Но ощущения были такие, что до истерики, как говорил иногда ее бывший парень, «кедом кинуть», что значило «очень близко».

— Не драматизируй, Мил, тебе не к лицу, — спокойно произнес Ракитин и подошел к своей жене.

— Да пошел ты знаешь куда? — девушка стукнула его кулачком по груди и прикусила нижнюю губу.

— Сразу после тебя… К тому же, ты должна мне первую брачную ночь, как и все последующие.

— У тебя для этих целей уже наметилась дамочка. Так что справишься сам, тебе помогут, все будет по высшему разряду, я уверена, — Мила злобно вперилась в Сашу, мечтая расцарапать ему лицо.

Ракитин открыто улыбнулся и захватил девушку в крепкие объятия, сильно прижимаясь губами к виску. Пока она брыкалась и не давалась сделать с ней что-то, по ее мнению, крайне гадкое сразу после той шалашовки, Ракитин утробно прошептал:

— Да, я проверил, что ты будешь делать, имея доступ к ключам, захотел уточнить, все понял, больше такого не повториться. Будешь у меня как Рапунцель в башне из камня, а мне придется брать крепость штурмом. А что до Алины, мы просто разговаривали, но реакция мне очень понравилась. Продолжай, это прекрасно.

— Я ненавижу тебя!

Пока девушка продолжалась извиваться в руках, Саша сжал пухлые щеки и впился болезненным и жарким поцелуем в губы своей жены, а мимо них проносились автомобили, где нежданные зрители то и дело использовали клаксон не по прямому назначению.

Мила потерялась в своих ощущениях снова, приоткрывая губы и впуская язык мужчины внутрь. Она не понимала, как так вышло, и почему снова и снова ее тело иррационально реагировало на присутствие человека, однажды растоптавшего ее чувства.

— Но все-таки любишь, Бэмби, — довольно проговорил Ракитин, отрываясь от девушки на мгновение.

17. Бэмби и смотрины

МИЛА

— Ты… да ты… — девушка заморгала, затрясла головой.

Да что же это такое, почему он так на нее действует, и с какой стати она позволяет ему себя целовать? А ты этот наглый котяра еще отчего-то уверен, что она, Милка, к нему что-то испытывает, что-то кроме лютой ненависти и злости. А ведь это не так, совсем не так и плевать, что тело ее реагирует на каждое его прикосновение.

Это легко объясняется. Она, в конце концов, взрослая девушка,

у которой также имелись определенные потребности. А рядом с ней взрослый, привлекательный мужчина, умело играющий на реакции юной, до сих неискушенной девушки. И это ему должно быть стыдно, потому что «да» она ему не сказала, впрочем, как и «нет», но это ровным счетом ничего не значило.

— Ты не понимаешь, да? — неожиданно для себя Мила вдруг осознала, что на ее глазах отчего-то выступили слезы, и голос задрожал.

Огромный груз обиды лег на плечи девушки. Да, она не была примером для подражания, да, последние четыре года выводила родителей из себя, часто доводя мать до слез. Но она тоже человек и ей не чужды чувства и эмоции. Ей не чужды желания и все человеческое.

Разве кто-нибудь ее спросил?

Хоть кто-нибудь поинтересовался ее мнением насчет свадьбы? Родителей она могла понять, девушка их окончательно допекла и получила в наказание этот брак. Но Ракитин. Сашка. Пусть в последние годы у них не ладилось, пусть не выносила она его совсем и порой даже видеть не хотела. Но ведь раньше, раньше они друг друга понимали. Как он мог?

Просто взять и предложить этот брак? Зачем? Ради чего? И не ей предложить, а отцу ее. Словно она, Мила, ничего из себя не представляет и ее мнение не имеет никакого значения. К то вообще так делает?

Мила не была чересчур романтичной особой, после определенных событий, связанных все с тем же Ракитиным, она поняла, насколько все это глупо, но даже в ее представлении отношения должны выглядеть иначе. И если хочешь видеть девушку своей женой — добейся ее. Добейся по-настоящему, так, чтобы она сама захотела. А Милка не хотела. Ее заставили. Принудили. Притащили в деревню за сотни километров от родного города.

— Не понимаю чего, Мил?

— Я не вещь и не игрушка! Я живой человек. Ты меня спросил, нужно ли мне все это, хоть кто-нибудь меня спросил? Ладно отец, но ты.

— Мил… — Саша вновь потянул к ней руки, но девушка отпрянула от него, как от прокаженного. Не нужно ее касаться. Не надо трогать. Потому что знала Мила, как действуют на нее его прикосновения и не хотела повторения.

— Ты просто взял и привез меня сюда! Так ты считаешь, нужно девушек добиваться? Ах да, тебе ведь никогда и не приходилось, только пальцем помани и все твои.

Мила говорила и уже не пыталась сдерживать слезы, стекающие по щекам. Ей надоело, просто надоело.

— Проверить он хотел, ключи оставил, экспериментатор хренов!

— Мила…

— Выставил меня идиоткой перед знакомыми и рад, да? Показал, какой ты большой и сильный и…

Договорить Мила не успела, в одно лишь отрывистое движение, Саша схватил ее и несмотря на все попытки Милы вырваться из загребущих лап мужа, прижал девушку к себе. А она продолжала колотить его маленькими кулачками, царапать острыми коготками, ей так хотелось, чтобы ему было больно, также больно и обидно, как было ей сейчас. Она чувствовала себя брошенной и никем непонятой, от нее словно от щенка надоедливого избавились. Нагадил — вон из дома, в руки другого хозяина. А тот выдрессирует.