Застенец
Шрифт:
Что до остального, то именно сейчас я чувствовал себя нормально. Прям реально неплохо. Словно не отдал часть собственного дара. А живот болел разве что из-за того, что я обожрался.
Проворочавшись с добрый час я задремал. Но вскоре проснулся. И сразу понял, что-то не то. Во-первых, в комнате очень плохо пахло. Да что там, воняло. Сердце бешено забилось и мне казалось, что его стук гулким эхом разносится по всему помещению.
– Кто здесь? – спросил я, шарясь по столику. Нащупал только здоровенный подсвечник.
– Не бойся, лицеист, не бойся, – раздалось из темноты.
Я
– Как вы сюда попали?
– Это просто. Лицеист не повесил защитные заклинания на дом. Будочник вошел.
– А жандармы? – я вспомнил о недотепах, которых удалось провести на футболе и по спине заструился холодный пот.
– Псы Будочнику не помеха. Слишком глупы. Будочник умнее. Будочник прошел.
Он неторопливо поднялся на ноги, приблизился ко мне и отобрал подсвечник. После зажег несколько свечей, не применяя никакого заклинания, положил обглоданную жирную тушку гуся прямо на столик, вытащил сигарету и тут же прикурил. Точнее, огонек на ее конце появился сам собой.
– Вообще-то, здесь не курят, – стал потихоньку я возвращаться в действительность и осознавая, что ничего страшного не произошло. Просто мой экстравагантный знакомый решил навестить среди ночи.
Будочник посмотрел на меня несколько удивленно. Словно я был немым много лет и вдруг заговорил. Он поставил подсвечник на место, но продолжил курить.
Самое интересное, Будочник изменился. Пропали синяки под глазами, да и сам взгляд перестал быть пугающе сумасшедшим. Исчезла и щетина, а на щеках теперь играл легкий румянец. Да Будочник и приоделся. Достал откуда-то длинный потертый сюртук черного цвета и бежевые в клетку штаны. Не скажу, что прикид ему жутко шел, но он стал похож на человека.
– Будочник пришел учить, – сказал он, разглядывая меня и окутывая комнату сизым дымом.
– А нельзя было сделать это в более подходящее время? – сел я на кровати, пытаясь наощупь найти тапки.
– Будочник сам решает, когда и где будет учить лицеиста, – тоном, который не подразумевал споров, ответил ночной гость.
Я протер глаза, чувствуя, как тяжелый свинец разливается в висках. Мда, чертов день даже не думал заканчиваться. Но все же я решительно тряхнул головой и поднялся, снимая одежду со стула. Как не ругался со мной Илларион, а от старой привычки я отказаться не мог. Вроде и шкаф был, а так удобнее. Иногда слуга, конечно, пробирался тайком ко мне и перевешивал все. И утром выслушивал мои очередные тирады, когда я не мог найти рубаху.
Сейчас Будочник жестом остановил меня, попыхивая вонючей сигаретой. Мол, одеваться не нужно.
– Никуда не надо идти. Здесь подходящее место.
– А нас не услышат?
– Будочник об этом побеспокоился, – отмахнулся ночной гость, разваливаясь на кресле. Будто готовился к представлению. – Давай, лицеист, колдуй.
Он поднял руку, растопырив пальцы, и меня прижало к полу. Словно кто-то невероятно могущественный, немного изменил силу земного притяжения. Вот только Будочник делал это играючи, одновременно стряхивая пепел от сигареты на ковер.
– Давай, лицеист, ведь погибнешь. Не буду жалеть, лицеист, не буду.
Я с трудом пошевелил пальцами, формируя Эгиду. Правда, в нынешнем состоянии попросту бесполезно рассекал воздух. Ничего не получалось. А еще было больно и не удавалось сосредоточиться.
– Не буду щадить, лицеист, не буду, – придавил меня сильнее Будочник к полу, глядя с некоторым презрением.
В голове зашумела кровь, недавний ужин подкатил к горлу. Перед глазами стоял листок с изображением Эгиды. Провести рукой сверху вниз, потом вокруг, закрепить две точки. Ну же, ну же.
– Жалко, лицеиста, жалко, – притушил окурок Будочник. И такое ощущение, что даже собрался уходить.
И тут у меня в голове щелкнуло понимание. А ведь он не шутит. Что называется, это не учебная тревога. Он не Протопопов, который специально бросал холодняк в пятнадцати сантиметров от головы. Этот психопат действительно может меня убить.
Перед глазами все померкло, однако пальцы в пустоте нащупали нечто осязаемое, пластичное. Из чего можно сделать что угодно. Уцепились, стали быстро-быстро порхать вокруг, вкладывать в форму невесть откуда появившуюся силу. Внезапно звуки притихли, а я очутился в подобии подводной лодки. И самое главное – давление отступило. Даже дышать стало намного легче.
Нескольких секунд потребовалось, чтобы прийти в себя, и понять – это действительно Эгида. Только в отличие от первого раза, теперь она была намного мощнее. Даже не знаю, неужели ранга третьего? Попросту немыслимо. И это после того, как отдал часть дара. Да я, мать его, крутой маг. Николай Ирмер-Куликов Мерлинович!
– Снимай, – махнул мне рукой Будочник, вновь садясь в кресло и закуривая. – Снимай, лицеист, свое заклинание.
Если честно, было жалко расставаться с Эгидой. Мне нравилось сейчас созданное заклинание. Его можно было даже сравнить с произведением искусства. Ну хорошо, современного искусства. Где ничего не понятно, но стоит кучу денег. Я послушно провел по форме ладонью, и она рассыпалась.
– Давай, лицеист, создай заклинание, – приказал Будочник.
– Какое?
– Любое. Ударь меня Кистенем, лицеист. Не жалей Будочника.
Я пожал плечами и выдохнул. Кистень, значит? Пальц пробежали по воздуху, пытаясь сформировать заклинание. И когда ничего не получилось, я даже не удивился.
– Хитрый, хитрый, лицеист, – усмехнулся ночной гость. – Ты так любишь себя, так жалеешь. Бедный, лицеист, несчастный… Зажался, забился в раковину и боишься высунуть голову. Хочешь я еще раз попытаюсь убить тебя?
– Нет, – быстро ответил я.
На этот раз форма какое-то время немного держалась в воздухе, после чего развалилась на части. Я поежился, ожидая самого худшего. А когда Будочник поднялся на ноги, я замер, как крохотный котенок перед пастью громадного пса.
Но то, что произошло следом, полностью сбило меня с толку. Мой экстравагантный учитель приблизился вплотную, мягко взял на плечи и вкрадчивым голосом стал быстро и сбивчиво говорить.
– Твоя голова отказывается слушаться. Она ставит заслон. Кричит: «Нет, нет, я не буду это делать». Ты думаешь, что дар пробуждается, когда ты боишься умереть?