Затерянные в тоннелях. Трилогия
Шрифт:
Через одну из арок все они вышли в центральный зал. Никаких ящиков видно не было. Только лавочки и люди тут и там сидящие или на лавках или на полу. От запаха спирта и перегара кружилась голова. В середине зала Веник увидел переход вниз. Рядом торчали несколько людей.
– Федор! Эй, Федор!
– заорал Никеша и бросился вперед.
Один из мужиков возле лестницы, широкоплечий тип в потертой кожаной куртке, двинулся им навстречу и пожал руку Никеши.
– Смотри кто тут у меня, - громко сказал тот.
Встречный Федор посмотрел на них
– О, Хряк!
– говорил он.
– А говорили, что ты?
Он провел пальцем на уровне горла.
Бандит самодовольно ухмыльнулся.
– Такой фраер еще не родился, чтобы меня... Ты лучше, Федор, скажи, что тут у вас творится?
Тот махнул рукой и досадливо сказал:
– Да у нас тут полная задница!
У мужчин завязался разговор. Судя по речи, этот Федор почему-то оказался совсем не пьяным, что на этой станции выглядело странно.
Оглядываясь, Веник видел вокруг много лежащих пьяных тел. У противоположной арки, вытянув ноги, на полу сидел какой-то субъект в очках с очень маленькими стеклами и с длинными волосами, выбивающимися из-под странной шляпы-цилиндра. Этот тип вдруг закричал что-то о свободе и равенстве и его тут же вырвало прямо себе на ноги.
Никто и внимания не обратил.
Веник отвернулся и прислушался к разговору спутников.
– Вчера еще все нормально было, - говорил Федор.
– Ну митинговали, да. Но в целом, все как обычно. Выбрали временное начальство. Гаврилыч - толковый в общем-то мужик, да. А сегодня утром раз! И нет его! И Завхоза тоже нет! Ну, мы опять помитинговали, но ничего не решили. Все кричат, что на "Комсомольской" что-то затевается. Дескать, оттуда будут Диаметр возрождать. Во как! А тут, еще свет не отключили, как вдруг завхоз приехал, да. Вытащил канистры со спиртом, он уже разведен был, выставил, кружки принес и молча уехал. Мы так рты и пооткрывали. Ну, а потом, как свет погас, так вообще вон что началось. Мужики уже на все большой болт положили!
Откуда-то из ближайших арок вдруг донесся резкий музыкальный звук, пронзительно заиграла гармошка и дурной пропитый голос заорал:
Лубянка, зачем сгубила ты меня?
Лубянка, все ночи полные огня...
Песня и музыка вдруг оборвалась и вместо нее до всех донеслись булькающие звуки, какие бывают при рвоте.
Не обращая на это внимания, Федор продолжил рассказ:
– А внизу, - кивнул он на лестницу, - еще хуже. Там вообще несколько часов назад приехали какие-то уроды из партийной комиссии. Начали орать на народ, но всем уже до лампочки. Они и тут крутились, кричали, что наведут порядок, а теперь где-то там заседают. Я думаю, тоже квасят.
– Слушай, - спросил его Угол.
– А что там про "Таганку" слышно? Можно туда пройти?
Федор хмыкнул.
– Запросто. Там уже сутки не стреляли. Сегодня утром на "Китай-городе" митинг был - постановили перемирие объявить. Все бросили и сюда вернулись. Остались несколько дураков, но и они вернулись, когда свет выключили. Так что, если хотите,
Длинноволосый пьяница, на которого ранее обратил внимание Веник, вдруг дернулся и крикнул в пустоту:
– Нельзя! Нельзя, святые идеалы менять на евро! И на амеро тоже нельзя!!!
Веник, услышав это, оцепенел. Он быстро посмотрел на бандюков, как они отреагируют, но те и ухом не повели.
"- Значит, этот пьяница тоже с поверхности, раз знает про деньги. Но зачем он тут остался? Зачем напился-то?" - подумал парень.
– Хорошо бы с ним поговорить, но попробуй от него чего добейся в таком состоянии".
– А они решили в Альянс идти, прикинь!
– не понижая голоса говорил Никеша.
– Во артисты!
Веник снова похолодел. По его разумению такое заявление здесь, в самом центре врагов Альянса могло привести только к гибели или к гарантированному аресту.
Однако никто из окрестных пьяниц на это не отреагировал. Федор же только рукой махнул равнодушно.
– Я думаю, там такая же хрень, да. От них к нам бежали и от нас к ним, а потом обратно и те и эти, это да. Не думаю, что там лучше. Надо только ждать, пока свет включат, а что дальше - фиг его знает, да.
От лестницы отделился маячивший там высокий тип и подошел к бандитам.
– Здорово, народ, - приветствовал он их, сильно шепелявя беззубым ртом.
– Я тут слышу, вы собираетесь на "Таганскую"? Могу помочь.
– Как это?
– насторожился Грек.
– Мне тоже тут надоело. А у меня внизу телега стоит. Отвезу вас, куда рельсов хватит.
– Ты смотри!
– сказал ему Федор.
– За такие дела, партийцы тебя быстро к ногтю!
– А мне пох!
– заявил шепелявый.
– А в чем подвох?
– в лоб спросил его Тихий.
– Да ни в чем! Есть тут, на "Мосту", пара козлов. Надо их наказать. Вы поможете мне, а я вам. Идет?
Бандиты переглянулись. Угол и Хряк посмотрели на Серафима. Тот еле заметно кивнул.
– Ну, пойдем, - сказал Угол.
– Посмотрим, что у тебя за телега и что там за козлы.
– Да ну вас с такими делами, - махнул рукой Федор, развернулся и направился прочь по платформе. Пройдя мимо эскалаторов, он завернул в первый же проход к платформе.
Там опять весело заиграла гармошка.
Шепелявый развернулся и, приглашая идти за собой, начал спускаться по эскалатору в переход.
На другом конце станции послышался звук разбивающегося стекла и тут же кто-то заверещал:
– Больно! Да, блин, больно же!
В ответ грянул пьяный хохот.
Внизу, слабо освещенный переход разделился на две части, а затем снова стал единым. Возле стены, под лампочкой, сидел одноногий дед с бородой. Рядом стоял на четвереньках мужик, который осторожно приставил к культяпке старика деревянный протез.
Дед, схватил деревяшку и, весело захохотав, швырнул ее в противоположную стену перехода. Мужик, по прежнему на четвереньках, пополз за ней. Дедок же блаженно улыбался и смотрел в потолок, выдыхая перегар.