Затерянный мир (сборник)
Шрифт:
— Я хочу лишь сказать, что меня смутила фигурка карлика. Если бы это был индеец, можно было бы предположить, что речь идет о какой-то новоявленной расе южноамериканских пигмеев. Но он походит на европейца в солнцезащитной шляпе.
Профессор захрипел, как разъяренный бык.
— До каких же пределов доходит человеческое тугоумие! Вы расширили мое представление о его границах. Это что-то вроде умственного паралича. Просто великолепно.
Я уже успел понять, что сердиться на него бессмысленно. По меньшей мере, это было бы потерей времени, так как делать это приходилось бы постоянно. А потому, позволив себе лишь устало улыбнуться, я пояснил:
— Меня удивило, что человек — так необычно мал.
— Вы же ничего не поняли, — прорычал он и, тыча толстым, как сарделька пальцем в рисунок, продолжал:
— Видите на заднем плане растение? Как, по-вашему, что это такое? Наверное, вы подумали, — одуванчик, или брюссельская капуста, не так ли? К вашему сведению, это — весьма распространенное в Южной Америке крупное пальмовое дерево. Его называют «слоновая кость». В высоту оно достигает пятидесяти-шестидесяти футов. Конечно, человек был пририсован отдельно. Он просто не смог бы позировать в такой близости от чудовища, оставаясь в безопасности. По всей видимости, художник, желая предоставить ориентир размеров животного, для сравнения изобразил на рисунке самого себя. Предположим, его рост чуть больше пяти футов. Дерево — в десять раз выше, — стало быть…
— Пресвятая сила! — вскричал я. — Значит, вы считаете, что животное достигало… Господи! В таком случае оно не уместилось бы даже в здании вокзала Чарринг Кросс!
— Ну, тут уж вы преувеличиваете; хотя, честно говоря, на рисунке красуется достаточно рослый экземпляр, — заметил профессор с видимым удовольствием.
— Но ведь нельзя же, — с горячностью возразил я, — отбросить в сторону все достижения, которыми на сегодня располагает наука, на основании одного лишь рисунка!
Я перевернул лист и, убедившись, что в альбоме больше ничего нет, продолжал:
— Одного лишь рисунка какого-то бродячего живописца, который выполнил его, то ли накурившись гашиша, то ли в бреду тропической лихорадки, а может быть, просто сочинил фантастическую картинку с целью пощекотать нервы зрителей. Вы как ученые не будете, ведь, ратовать за реальность того, что представляет автор рисунка.
Вместо ответа профессор снял с полки какую-то книгу.
— Вот замечательная монография моего друга, талантливого натуралиста Рея Ланкстера, — сказал он. — Эта иллюстрация, наверное, вас заинтересует. Обратите внимание на поясняющий текст: «Вероятный внешний вид динозавра-стегозавра, жившего в юрском периоде». Видите, — одна лишь задняя нога вдвое больше взрослого человека. Ну-с, что скажете на это?
Он протянул мне раскрытую книгу. Я взглянул на картинку. В гипотетической реконструкции вымершего вида безусловно присутствовало разительное сходство с экземпляром, изображенным в альбоме американского художника.
— Это просто поразительно! — согласился я.
— Однако я чувствую, что вам еще недостаточно аргументов?
— Видите ли, в рисунке могло произойти случайное совпадение. Кроме того американцу возможно где-то когда-то попадалась на глаза эта монография с картинками, и он по памяти просто воспроизвел один из них в своем альбоме. Не исключено, что это произошло, когда он по каким-то причинам находился, так сказать, не в здравом рассудке.
— Хорошо, — спокойно произнес профессор, обнаруживая удивительную выдержку, — допустим это так. В таком случае я прошу посмотреть вас на эту кость.
Он протянул мне кость, о которой уже вскользь упоминал, перечисляя имущество умершего путешественника. Она была длиной сантиметров в двадцать, толще человеческого большого пальца; на ее конце еще виднелись остатки сухожилия.
— Как по вашему, какому существу принадлежит эта кость? — спросил профессор.
Я рассматривал ее самым внимательным образом, призывая на помощь скудные познания в биологии.
— Может быть, это толстая человеческая ключица, — предположил я наобум.
Мой собеседник презрительно замахал руками.
— Человеческая ключица — изогнута. А эта кость — совершенно прямая. Вот здесь еще остался желобок, по которому проходило сухожилие. Так что ни о какой ключице не может быть и речи.
— Тогда я просто не знаю, что это могло бы быть.
— В данном случае вам не стоит стыдиться своего невежества. Не думаю, чтобы во всем ученом мире южного Кенсингтона нашелся хотя бы один человек, способный правильно охарактеризовать и назвать то, что вы держите в руках.
Из коробочки от пилюль он извлек кость размером с горошину.
— Вот эта частичка человеческого скелета представляет точный аналог кости, о которой мы говорим. Таким образом, вы можете получить некоторое представление о величине животного. По остаткам сухожилий можно безошибочно заключить, что данная особь — не ископаемый экземпляр, а умерший совсем недавно. Что скажете на это?
— Возможно, слон…
Лицо профессора перекосилось, будто от боли.
— Не надо. Не надо упоминать о слонах в Южной Америке. Это — курам на смех. Даже в начальной школе…
— Ну, в таком случае, — перебил я, — любое большое известное животное. Тапир, например.
— Поверьте, молодой человек, я достаточно разбираюсь в элементарных основах биологии, чтобы со всей ответственностью заключить, что данная кость не принадлежит ни одному известному на сегодня в зоологии виду. Она — часть скелета очень большого, очень сильного и, вероятно, очень свирепого хищника, который существует на земле, но которого еще не зарегистрировала наука. Ну что? Вы все еще не убедились?
— По крайней мере, мне это все — очень интересно.
— В таком случае вы — не безнадежны. Я подозреваю, что где-то в глубине в вас теплится здравый смысл. Попробуем хотя бы на ощупь до него добраться. Оставим на время умершего американца и вернемся к моей экспедиции. Увидев рисунки в альбоме, я, естественно, задержал свое возвращение на родину. Мне захотелось поглубже заглянуть в этот загадочный край. Какие-то предположения, какие-то намеки о том, откуда пришел злосчастный художник у меня имелись. Кроме того, я мог ориентироваться, опираясь на местные слухи, сплетни, легенды и даже пророчества. Вы, наверное, слышали что-нибудь о Курупури?