Затерянный остров

Маннель Беатрикс

Для ее матери мир рухнул, после смерти своего мужа она словно остолбенела, и только маленький Густав не позволял ей совсем опуститься. Но Паула каждую ночь слышала ее рыдания и причитания.

И, будто этого было мало, Йо ввиду ухудшения финансового положения семьи пошел служить в армию, где с ним произошел несчастный случай, который стоил ему ноги, в результате чего он стал непригоден для службы. Справиться с ужасной фантомной болью ему мог помочь только морфий. Он попал в зависимость от наркотика, и все попытки Паулы убедить его принимать менее опасное лекарство срывались из-за невыносимой боли. Когда Паула однажды утром обнаружила своего брата мертвым в постели,

это окончательно ее сломило. Она больше не могла и не хотела ничего есть, сильно исхудала. И лишь тогда, когда она была уже настолько слаба, что практически не могла ходить, ее мать начала выбираться из своей летаргии. Она кормила Паулу различными лакомствами и принялась ее наряжать. Для этого она заложила даже свои украшения, первым делом — лазуритовое колье. Она велела сшить Пауле роскошные бальные платья и заботилась о том, чтобы ее дочь постоянно получала приглашения на балы. Все еще костлявую фигуру Паулы прикрывали объемной тканью, кружевными воланами и шелковыми розами, а ее непослушные волосы часами укладывали в локоны. Сначала Паула радовалась подаркам матери, пока не поняла, что та хочет выдать ее замуж. Как можно быстрее, и не за кого угодно, а за богатого мужчину, который спас бы их всех от нищеты, причем не важно, какой ценой.

Паула еще раз понюхала свежее пальмарозовое масло, которое всегда помогало ей справиться с бессонницей, залезла под одеяло и закрыла глаза.

6 Камфора

Различают японское камфорное дерево Laurus Camphora L. и борнеол Dryobalanops Camphora L., родина которого — Борнео и Суматра; последнее имеет намного более утонченный, более насыщенный, напоминающий амбру аромат.

На следующий день они выступили, как всегда, с рассветом, примерно в полшестого, чтобы преодолеть последнюю часть пути, позавтракав рисом и супом.

Пауле было легче оттого, что путь лежал через широкую долину с рисовыми полями, на краю которой на голубом холме возвышалась Амбохиманга. Чем ближе они подбирались к своей цели, тем более крутой становилась тропинка, которая узкой и каменистой лентой обвивала гору.

Нориа — после ночного разговора ее словно подменили — шла рядом с Паулой и рассказывала ей о короле-святом, который возвел Амбохимангу, по имени Андрианампуинимерина. Согласно легенде, его дедушка первый понял, какой потенциал в нем таится, хотя имел двенадцать внуков, в каждом из которых текла королевская кровь. В один прекрасный день дедушка позвал к себе всех внуков. Он собрал для них самые прекрасные и заманчивые подарки, благородное оружие и украшения, и каждый должен был что-то себе выбрать. Андрианампуинимерина взял себе самую неприметную вещь — корзинку с землей Мадагаскара. Тогда мудрый дедушка понял, кто будет наилучшим правителем.

— Это больше похоже на сказку братьев Гримм, — заметил Мортен, пребывавший в приподнятом настроении, и Паула удивилась тому, что вчерашнее чрезмерное потребление рома на нем никак не сказалось.

— Откуда такой человек, как ты, знает сказки? — Ласло спросил так, будто сказки были чем-то неприличным.

Мортен внезапно закашлялся.

— Моя бабушка была из Люнебурга и долгими темными ночами в Норвегии всегда рассказывала нам сказки.

Когда Мортен произносил слово «сказки», это звучало как «шшшкажжки», что Пауле безумно нравилось. Она могла бы слушать его часами.

— А мне больше по душе сказки братьев Гримм, чем Андерсена. В немецких сказках по крайней мере счастливый конец.

— Поэтому они и называются сказками, — вмешался Вильнев. — В реальной жизни никогда не бывает счастливого конца.

— Если ты рассчитался со своим создателем, то да! — Замечание Мортена прозвучало иронично и не было похоже на замечание миссионера.

— Этот суеверный фокус раскрыт! — Вильнев горько рассмеялся. — Существует только то, что научно доказуемо. И ничего больше. Абсолютно ничего!

— Боюсь, из этого следует, что и рая не существует, — с тревогой сказал Мортен.

— Не приставай ко мне с раем, его не существует, так же как и ада.

Ласло плюнул на красную пыль, будто чтобы обозначить свою позицию.

— Есть только мгновение. Ничего больше!

«Ад, наверное, есть, — подумала Паула, — но для того, чтобы его испытать, не обязательно умирать». Она уже его пережила, но в рай тоже больше не верила.

Внезапно она услышала громкое и радостное пение, сопровождаемое громким и низким звучанием разных флейт, барабанов и нежных цитр. Озадаченная Паула остановилась вместе со своими попутчиками.

— Что это? — спросила она Нориа.

— Сейчас узнаем, но мне кажется, что это фамадихана, праздник перезахоронения усопшего, который отмечают особенным образом здесь, на плоскогорье.

В этот момент из-за угла вышла танцующая, поющая и музицирующая толпа людей. Нориа радостно кивнула им. Путники отошли в сторону и наблюдали за шествием, в центре которого мужчины и женщины несли над головами что-то завернутое в циновку, словно реликвию. Паула непроизвольно улыбнулась: было просто невозможно не заразиться этим праздничным настроением. Когда процессия миновала и снова воцарилась тишина, всем стало интересно, что представляет собой церемония перезахоронения.

— Я вам уже объясняла, насколько важны для нас предки. Поэтому примерно каждые десять лет из могил достают усопших, облекают их останки в роскошные платки и заворачивают в циновку. Затем мы проносим их по деревне и показываем им, что именно с момента их смерти изменилось, показываем их внуков и новые дома. При этом собирается вся семья и устраивает большой праздник.

— Какой прекрасный обычай, — сказала Паула.

— Абсолютно негигиенично, — с отвращением заметил Вильнев.

— Но таким образом сохраняется память об умерших, — ответил Ласло, и Паула заметила, с какой нежностью он посмотрел на Вильнева. Но тот только пренебрежительно поднял брови.

— Мертвые мертвы. Все остальное — это просто смешная детская вера. Давайте идти дальше.

Спустя полчаса Нориа, едва переводя дух, остановилась и указала на расположенный вдали холм; казалось, что он дрожит в голубом тумане.

— Вы хотите еще что-нибудь узнать о нем? — спросила она своих попутчиков.

— Конечно, — сказал Вильнев, и остальные кивнули. — Все, что нам может понадобиться в беседе с Ранавалуной II.

— Хорошо, Андрианампуинимерина… — начала Нориа.

У Паулы закралось подозрение, что Нориа нравится повторять эти непроизносимые имена так часто и так быстро, чтобы европеец не мог их запомнить.

— Во времена его правления, с 1788 по 1810 год, царство народа мерина становилось все больше, чему способствовал еще и тот факт, что он женился на двенадцати женщинах из различных регионов и таким образом обеспечивал мир среди провинций.

— А как он обеспечивал мир среди двенадцати жен? — вмешался Вильнев, который как раз шел за ними. — Мне это представляется намного большей проблемой….

«Какой наглый, — подумала Паула, — как всегда!» Нориа по его просьбе рассказывает о мужчине, которого почитали как святого, а Вильнев подшучивает над этим.