Затерявшийся. Дилогия

Мельнюшкин Вадим

– Какую корову?

– Я как-то в деревне жил, так у нас корову звали Зорькой.

– Да какая разница – животина она и есть животина, лишь бы на имя откликалась.

– Угу, а сетка почему у тебя в такую крупную ячейку, мелкая, наверно, поудобнее будет.

– Так я ее вчера за вечер связал, а у бати да – ячея помельче, но тут не в ячее дело, тут как скрадываться умеешь, а сетка дело второе.

– Лады, давай дуй в деревню, я через час подойду, сможешь меня хозяевам лошадей предъявить.

Колька умчался, а я быстро перекусил и, взяв у старшины бойца, переодетого уже в немецкую форму, отправился следом. Наш малолетний снабженец не подвел. Ждал около околицы с двумя лошадьми, упряжью и знакомым мне уже мужиком. Представился тот Борисом Борисовичем.

На мое предложение вернуться в деревню ответил отказом – то ли помочь хотел, то ли опасался оставлять животинку без присмотра. Хоть и вчетвером с двумя лошадьми, но умаялись мы здорово и в лагерь вернулись уже затемно. Петр, боец, что меня сопровождал, оказался заядлым любителем разной механики, а особенно мотоциклов. От его рассказов к концу опухла голова, но пару-тройку хороших советов я получил, и то хлеб. Борис Борисович всю дорогу хмуро молчал. Николай тоже, но по причине полной распахнутости ушей – очень его рассказы Петра захватили. Ну вот, еще один будущий автомеханик появился, если, конечно, не переболеет или чего хуже не случится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Интересно, демоны суеверны.

Сил хватило лишь только на то, чтобы поесть, выслушать доклад старшины и отрубиться.

Очередное утро началось для меня с прибытия поисковой партии. Старшины в лагере уже не было – пошел выставлять наблюдателя. Кузьму и его помощников отправил отдыхать, а сам с Колькой и Георгием занялся разбором прибывшего добра. Было его не так уж и много. Что могут принести три человека да вьючная лошадь, особенно если тащить это не километр, а два десятка? Ну, нам не до жиру. Арсенал наш пополнился еще пятью «мосинками», причем одна оказалась карабином, шестью гранатами, из которых две «лимонки», сотней патронов и двумя неисправными пулеметами. У ДП был вдребезги разбит приклад, а «максим» щеголял дырявым кожухом охлаждения. К «максиму» вместо щитка и станка прилагался ворох матерчатых лент – пустых, а к ДП не было даже дисков, их нам презентовали еще раньше. Да, был еще подарок – пять патронов к «нагану». Кроме оружия удалось получить три плащ-палатки, две шинели и сумку санинструктора – полупустую. Перед тем как отправиться спать, один из бойцов заверил, что приклад к пулемету сделает лучше штатного, а кожух тоже скорее всего запаяет, только инструмент нужен. Ну что ж, обрастаем потихоньку. Самым узким местом у нас оставались боеприпасы. Ну и что – тысяча штук патронов, это, если в бой не ввязываться, кажется много, а гранат так совсем кот наплакал.

Очередную неприятную новость принес старшина. Все машины, как и ожидалось, немцы вчера из болота вытянули и утащили. Кошка с наблюдателем заняли ту же позицию, что и вчера, почти с рассветом, а еще через два с половиной часа приехали немцы. Только с другой стороны. Пришлось по нашему вчерашнему примеру, делая опять большой круг, перемещаться на другую сторону гати. В общем и целом диспозицию прояснить удалось, но могут оказаться и нюансы, их прояснить будет сложнее. А имеем мы следующее. Советских пленных работает ровно три десятка. Привезли их на грузовике, кроме которого имеется еще один мотоцикл с коляской. Немцев в охране, судя по всему, пятеро, трое вооружены винтовками, один автоматом, пятый пулеметчик. Пленных загнали в болото, где они разбирают старые бревна. Четверо немцев находятся на северной стороне гати, а один, с автоматом, прогуливается по опушке. Секретов, похоже, нет, но точнее будет ясно вечером, так как не похоже, что с ночевкой приехали.

Лошадке надо дать отдохнуть, но вечером нам с ней, похоже, работа предстоит, опять мотоцикл тягать будем. Думал ли тот, кто этот мотоцикл делал, что предстоит тому не возить, а самому кататься? Судьба, однако.

За всеми делами прошла половина дня. Старшина снова двинулся менять наблюдателя, а мне с сержантом в караул идти. Знаю, что командиру не положено, но пару часиков придется, ибо нехватка личного состава в подчинении. Надеюсь, из еды не одни поджарки оставят. Гневить начальство не в их интересах. Смотри-ка, за час управились, вон как боец

спешит, чуть не падает, как хочет командира сменить. Орел!

– Где разводящий?

– Так это… – боец засмущался, но тут же опомнился и вытянулся по стойке «смирно». – Тащ кмдир, разводящий сержант Байстрюк несет службу на посту номер три. Докладывал красноармеец Давыдов.

Стоп. Какой еще пост номер три? У нас же их всего два. Или я чего-то не знаю? Интересно-то как.

Все оказалось просто. Ну, относительно, как объяснил мне Жорка, пост с первым порядковым номером выставляется около знамени части, а за неимением у нас оного и пост сей отсутствует. Зато у нас есть четвертый пост, это который у гати. Это ж надо? Решил с армейским рационализмом не бороться – оно мне же спокойней будет. Пусть бдят службу, как по уставу положено.

Старшина вернулся поздно и хмурый, как туча.

– Товарищ командир, смену поста произвел. Поговорить бы без лишних ушей.

Это что ж такое произошло, что старшина на полууставной съехал? Отошли в сторону.

– Что произошло, Леонид Михайлович?

– Фашисты пленных постреляли.

– Как? Всех?

– Не всех – пятерых. Я как на пост пришел, гляжу – грузовика нет. Мне Егоршин и говорит: загрузились два фрица в кабину и уехали. Решил подождать, посмотреть, что будет. Вдруг пальба, фашист с автоматом, что лес патрулировал, очередями по лесу шарашит. Я сначала думал, наши напали, но оставшиеся двое не стреляют, только пленным что-то орут. Автоматчик рожок выпустил и тоже давай орать. Выгнали их на сушь и заставили построиться, я посчитал, а их двадцать девять, видно, один сбежал. Начали они наших по одному выдергивать, троих выдернули, а четвертый упирается, за соседей ухватился и ни в какую. Тут эта сволочь с автоматом прямо на месте в него очередью. Потом еще одного выдернули, отвели в сторону – там их из пулемета и положили. Егоршин с Полищуком давай затворы дергать, насилу удержал, хотя самому хотелось гадов этих на месте… Если б еще кого потащили расстреливать, не выдержал бы.

– Понял, старшина, – решил свернуть на уставной я. – Что дальше?

– Потом, товарищ командир, вернулась машина. Из кузова вытащили баки, вроде даже термосы. Сначала фашисты пожрали, на наших убитых показывали и ржали. Потом пленных пустили к еде. Те, похоже, здорово оголодавшие, даже отталкивали друг друга, а фашисты что-то орали и опять ржали. Наверно, издевались, что пайка у наших теперь больше, за счет расстрелянных. Бойцов снова еле удержал. Ну а потом Егоршина забрал и ушел. Полищуку сказал, что, если хоть чем себя выдаст, своими руками удавлю. Командир, языка ведь будем из них брать? Мне его потом отдай, чего тебе мараться.

– Получишь.

Ну все, гады, хана вам. Сейчас Егоршин еще другим расскажет. Как бы мне без языка не остаться, порвут ведь. Ладно, Кузьму надо будить да про новое место под лагерь попытать.

* * *

– Просто там все. Поедешь на север, километра три, выедешь на шоссе, тут же его пересечешь, и сразу грунтовка в лес пойдет, по ней километров пять-шесть. Жаль, курвиметра нет, так что на глазок. Из леса выедешь, справа Залесье будет, после этого опять лесом, до лесопилки. Перед ней съезд будет, тебе туда. По просеке с километр и дальше по вырубке направо. Метров через двести начнется болото. Слева в кустах бревна лежат, штук шесть. Бросай их прямо в болото и по ним. Через полкилометра выберешься на остров, а там уж разберешься.

– Грузовик пройдет.

– Сейчас, по сухости, да. Если дожди пойдут или по осени, вряд ли.

Глава 5

На немцев я выскочил, как черт из табакерки, те аж за оружие от неожиданности схватились, хотя вроде мотор должны были слышать, но, рассмотрев форму, успокоились.

– Обершутце, – обратился я к тому, который держал в руках винтовку, напрочь игнорируя пулеметчика. – А где дорога?

– Дорога в неисправном состоянии, господин унтер-офицер.