Затонувший мир
Шрифт:
Край болота все более отступал по мере того, как прибывала вода. Керанс с трудом тащил громоздкий катамаран, изготовленный им из пятидесятигаллоновых бочек, связанных попарно, через месиво ила и водорослей.
Появились Риггс и Дейли, когда он отталкивался от берега.
Керанс лег на дно, над его головой звучали выстрелы Риггса. Промежуток воды медленно расширялся. Вот он достиг ста, потом двухсот ярдов. Катамаран приблизился к первому островку, который вырастал из болота на крыше отдельного изолированного здания. Укрывшись за островком Керанс сел, поставив парус, потом в последний раз оглянулся на периметр лагуны.
Риггса и пилота не было видно, но высоко на крыше он заметил
ЗОНА ПЕРЕХОДА ВО ВРЕМЕНИ
Встречное течение воды замедляло его продвижение, через пятьдесят минут, когда над головой прошумел вертолет, он все еще не достиг края болот. Лежа на верхнем этаже одного из зданий, он поглядывал и спокойно ждал, пока вертолет летал взад и вперед, поливая остров пулеметным огнем.
Когда вертолет улетел, Керанс продолжал путь и через час, пройдя зону болот, вступил во внутреннее море, которое должно было привести его на юг. Большие острова, в несколько сот ярдов длиной, покрывали его поверхность, их растительность сползала в воду, их очертания совершенно изменились с тех пор, как он последний раз был тут в поисках Хардмана. Керанс поставил маленький парус и, подгоняемый легким бризом, делал постоянно две-три мили в час.
Нога ниже колена начала неметь; он открыл небольшую медицинскую сумку, промыл рану пенициллиновым раствором и крепко перевязал. Перед рассветом, когда боль стала нестерпимой, он принял таблетку морфия и впал в тяжелый сон, в котором огромное солнце, расширяясь, поглотило всю вселенную, звезды тряслись от каждого удара этого солнца.
Проснувшись на следующее утро в семь часов, он обнаружил, что лежит навзничь под мачтой с раскрытой медицинской сумкой на коленях. Нос катамарана прочно засел в ветвях большого дерева, растущего на краю маленького острова. В миле от него, в пятидесяти футах над водой, летел вертолет, пулемет из кабины расстреливал острова внизу. Керанс спустил мачту и прижался под деревом, выжидая, пока вертолет улетит. Массируя ногу и опасаясь принимать морфий, он съел плитку шоколада — первую из десяти плиток, которые он сумел припрятать. К счастью, младший офицер, ведавший складами на борту торпедного катера Риггса, получил распоряжение беспрепятственно выдавать доктору Керансу любые медицинские принадлежности и лекарства.
Воздушная атака продолжалась с получасовыми интервалами, один раз вертолет пролетел точно над его головой. Из своего укрытия на острове Керанс ясно видел Риггса, выглядывавшего из открытого люка и что-то кричавшего пилоту. Однако пулеметная стрельба становилась все более и более спорадической, и вскоре после полудня полеты прекратились.
Тем не менее к пяти часам Керанс был совершенно истощен. Полуденная температура в сто пятьдесят градусов высосала из него всю жизнь, он лежал, укрывшись смоченным парусом, горячая вода капала ему на грудь и лицо. Он с нетерпением ждал вечерней прохлады. Поверхность воды превратилась в огонь, и катамаран казался погруженным в облако движущегося пламени. Преследуемый странными видениями, Керанс слабо греб одной рукой.
15. СОЛНЕЧНЫЙ РАЙ
К счастью, на следующий
В полумиле от берега кончилось горючее. Керанс отвинтил мотор и бросил его в воду, следя, как он исчезает под коричневой поверхностью в облаке пузырей. Он опустил парус и медленно начал грести против ветра. Когда он достиг берега, были сумерки, большие тени протянулись по серым склонам. Пробравшись через полосу мелкой воды, он вытащил на берег катамаран и сел спиной к одной из бочек. Глядя на одинокий мертвый берег, он вскоре впал в лихорадочный сон.
На следующее утро он разобрал катамаран и одну за другой потащил его секции по огромным, покрытым грязью склонам, надеясь, что южнее он продолжит путь по воде. Вокруг него на мили потянулись волнистые банки, дугообразные дюны были усеяны каракатицами и моллюсками. Море больше не было видно, и он был один с этими безжизненными предметами; одна дюна сменялась другой, а он тащил тяжелые 50-галлоновые бочки с одной дюны на другую. Небо над головой было тусклым, безоблачным, больше похожим на потолок какого-то фантасмагорического помещения, чем на звездную сферу, которую он видел в предыдущие дни.
В конце концов он отказался от своего груза и пошел вперед с небольшим узелком припасов, оглядываясь назад, на бочки, пока они не исчезли за горизонтом. Избегая зыбучих песков между дюнами, он двигался к видневшимся на расстоянии джунглям, где верхушки хвощей и папоротников на сотни футов вздымались в воздух.
Он отдохнул под деревом на краю леса, тщательно вычистив свой пистолет. Над головой он слышал крики летучих мышей, нырявших среди темных стволов в этом бесконечном сумеречном мире леса. Кричали игуаны. Лодыжка опухла и болела. Срубив ветку с одного из деревьев, он побрел вперед в тенях леса.
Вечером дождь застучал по огромным зонтикам в ста футах над его головой, темнота разрывалась фосфоресцирующей рекой, лившейся на него с небес. В поисках ночлега он пошел быстрее, отгоняя игуан, заглядывая на массивные стволы. Вскоре он обнаружил пробел в сплошной пелене растительности и увидел небольшое пространство: сквозь листву неясно вырисовывался верхний этаж разрушенного и ушедшего под ил здания. Но призраки построенных людьми сооружений встречались все реже: города юга были полностью поглощены илом и растительностью.
Три дня шел он через лес, питаясь огромными плодами, похожими на гроздья яблок, и используя крепкую ветку как костыль. Периодически слева от себя он видел серебряную поверхность реки, но густые мангры, образовавшие ее берега, не давали возможности приблизиться к ней.
Его спуск в фантасмагорический лес продолжался, дождь безостановочно струился по его лицу и плечам. Иногда дождь внезапно прерывался, и тогда клубы пара заполняли промежутки между деревьями, вися над затопленным лесом, как прозрачные облака. Как только начинался дождь, они исчезали.