Заучка на факультете теней
Шрифт:
— Прости, — вырвалось с горестным всхлипом. — Я… я…
Мама отняла мои руки от лица и внимательно посмотрела в воспаленные глаза.
— Говори, как есть, — велела не строго, но требовательно. — Нет проблемы, которую я бы не смогла решить. Особенно ради тебя.
— Ради меня, — прошептала я эхом. Чувство вины теперь пронзало каждую клеточку. — Я кое-что скрыла от тебя. Сама до конца не понимаю, почему. Это было безответственно и отвратительно. Глупо! Дело в том, что… что… — слова вертелись на языке, но никак не желали произноситься. Пришлось заставить себя говорить. — Я уже была в лабиринте раньше.
— В лабиринте? — переспросила мама глухо. — Во сне?
А мне почудилось, что от ее голоса повеяло могильным холодом.
— Ма-ам? — вырвалось у меня, когда она побледнела и сделала пару шагов назад.
Но леди Орнелла Армитадж не случайно слыла сильнейшей тенью. Быстро взяла себя в руки и приказала:
— Рассказывай, Калиста. Все. Без утайки. Сейчас не время для недомолвок.
Я подчинилась. Рассказала, как есть. А что мне оставалось? Только признаваться и каяться. А еще осознавать, что подвела маму, разочаровала. Я говорила и говорила. Смотрела в пол, не смея посмотреть ей в глаза, страшась увидеть в них разочарование.
Когда я закончила, мама взяла меня за подбородок и вынудила посмотреть на нее.
Я вздрогнула. Нет, разочарования на ее лице не было. Только сильная тревога.
— Я никогда не перестану любить тебя, Калиста. Что бы ты ни натворила, — проговорила мама с грустью. — Но не стану лгать, мне горестно, что ты скрывала столь важную часть своей жизни. А еще жаль, что тем юношей оказался сын Сайруса.
Я чуть снова не расплакалась, когда она заговорила о Ллойде. Признаться — это одно, обсуждать личность сокола — совсем другое. Будто кинжал вонзается в сердце.
— Но проблема сейчас не в Веллере-младшем, — продолжила мама. — А в лабиринте. Вы не первые, кому он является в снах. Я знала девушку и юношу, которые, как и вы, встречались в лабиринте в теневом облике. Для них это очень плохо кончилось.
Почудилось, что потолок обрушился на голову.
Как это не первые?!
Лабиринт уже впускал кого-то в снах? Еще одну пару?
— Это кто-то из твоих студентов? — спросила я нервно, а по телу прошла дрожь.
— Нет, — мама покачала головой и болезненно поморщилась. — Это случилось давно. Той девушкой была моя двоюродная сестра.
— Сестра? — изумилась я, ибо прежде мама никогда не упоминала о ее существовании. — Ты мне не рассказывала.
— Потому что это грустные воспоминания. Однако стоило рассказать. Тогда бы ты не скрывала прогулки по лабиринту столько лет. Ее звали Камила. Она была старше на два года и жила с нами. Мать Камилы умерла рано, отец женился, а мачеха… Отношения не сложились, и девочку забрали на воспитание мои родители. Мы росли с ней вместе. Потом делили спальню на факультете. Были очень близки. Рассказывали друг другу секреты. Она знала о твоем… — мама запнулась, вспомнив, как я ненавижу, когда она называла Гленна Корнуэлла моим отцом. — Камила знала, что я подружилась с парнем из семьи цветочных фей и виделась с ним в теневом измерении. Она же поведала мне свою заветную тайну.
— О лабиринте и теневом юноше? — мое сердце билось сильнее с каждым маминым словом.
— Да. Все, как в вашем с Ллойдом случае. Сны, лабиринт, ловушки, невозможность поделиться личными сведениями. Я слушала
Я снова сделала шаг назад.
— Как не… не… не…
— Не проснулась, — подтвердила мама жестко. — Камила и юноша, в котором она никогда бы не заподозрила спутника из сна. Рой — так его звали — всегда вел себя очень скромно, казался обычным и даже скучным.
Я мимоходом отметила в уме, что это точно не наш случай. С Ллойдом не заскучаешь.
А мама продолжала:
— Их пытались разбудить, лечить. Но они не просыпались. Угасали с каждым днем, пока… Пока все не закончилось.
Мама смягчила жуткую правду. Но от этого она не стала менее страшной, ведь «закончилось» — означало «умерли».
— Никто так и не выяснил, что погубило Камилу и Роя. Мои же рассказы о снах никто не воспринял всерьез. Мало ли что снилось юной студентке. Я сама начала сомневаться, связаны ли сновидения и трагедия. А теперь ты говоришь, что годами посещала тот же лабиринт. Лабиринт, который оказался реальным местом.
— Что же делать? — спросила я горестно.
— Для начала составить карту. Но лучше, чтобы ее нам с лордом-ректором передал Ллойд, а твое участие осталось тайной. Найди способ договориться с мальчишкой. Да-да, я понимаю, что тебе думать о нем тяжело, не то, что общаться. Но за тебя это никто не сделает, Калиста. А действовать необходимо.
Я понимала, что она права. Потому кивнула.
— Я все сделаю, мама. Обещаю. Будет карта. От Ллойда.
Разумеется, сказать было гораздо проще, чем реализовать. Утром я проснулась и осознала, что вряд ли в ближайшее время найду в себе силы заговорить с Ллойдом. Да и как это сделать? Подойти при всех? Это будет событием десятилетия. Сын ректора и фея, общающиеся на глазах толпы. Такое просто невозможно.
Однако, как вскоре выяснилось, я зря так думала. Плевать Ллойд хотел на общественное мнение. Явился в столовую на завтрак и… подсел за столик к нам с Рейной.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила девчонка изумленно.
А я… Я уставилась в тарелку с овсяной кашей, приправленной вишневым джемом. Язык в буквальном смысле прилип к гортани. Слова не вымолвить.
В столовой повисла абсолютная тишина. Сотни взглядов приковались к нам. Удивленных и злых. Поначалу большинство студентов решило, что Ллойд задумал пакость. Но он взял меню и заказал блинчики с творогом, собираясь завтракать, а не делать гадости. И это выглядело безумным, неприличным.
— Веллер! — крикнул кто-то. — Ты ничего не перепутал?
Ллойд сделал пас руками, и над головами студентов пронеслись молнии. Ударились в противоположную стену и под девичий визг рассыпались разноцветными искрами.
— Всем завтракать! — приказал Ллойд. — И не сметь глазеть!
Студенты подчинились, не желая нарываться на неприятности, а Ллойд отрезал кусочек блинчика, прожевал его и проговорил:
— Тебе придется смириться с моим присутствием, дрозд. Я реальность и неотъемлемая часть твоей жизни. Я никуда не денусь.