Зауряд-врач
Шрифт:
Золото у меня, а не начальник! В том мире меня не стали бы так прикрывать. Есть русская интеллигенция, есть! Она лечит и образовывает, пишет книги и совершает научные открытия. А вот те, кто мотается по площадям и кричит о нарушенных правах, к интеллигенции отношения не имеют. Они – пена из выгребных ям.
– Кто этот раненый? – не удержался я.
– Не узнали? Генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов, командующий Белорусским фронтом. Генерал, который его привез, Антон Иванович Деникин, командующий
Да, уж свезло… Эта мысль мелькнула и исчезла. Мы перешли в операционную. У стола стояли Леокадия и дантист.
– Спит! – доложил последний.
– Останьтесь, Михаил Александрович! – попросил я. – Возможно, понадобитесь.
Дантист с удовольствием кивнул. Ему в радость. Мы с ним говорили, и Михаил сказал, что мечтал стать хирургом. Но отец заявил: «У человека одно тело и 32 зуба. Нет, Мойша! Только в дантисты!»
Леокадия срезала бинт. Из открывшейся раны брызнула кровь. Артерия повреждена. Я сунул палец в рану и пережал ее.
– Николай Карлович, смените меня!
Он кивнул и подошел ближе. Мы поменялись местами. Теперь он зажимал поврежденную артерию. Я взял скальпель. Разрез… Леокадия и поспешивший на помощь дантист пережимали сосуды и растягивали рану крючками. Ребра… Вот она, голубушка!
– Здесь! – указал я Леокадии. Она ловко щелкнула зажимом. – Николай Карлович, отпускайте!
Он убрал палец и сделал шаг в сторону. Я осушил рану тампоном и склонился. Что у нас? Пуля задела артерию, но не разорвала. Уже легче. Перебитую я бы не заштопал – нужен стент. Здесь о них не знают.
– Перевяжете ее? – спросил Карлович.
– Нет, – покачал я головой. – Слишком крупная. Нарушится кровоток в легком. Зашью.
Карлович осуждающе покачал головой, но от слов удержался. Вот и славно – не нужно мешать. Работа знакома, шовный материал имеется. Хороший, кстати, французский – привезли вместе с инструментами.
Медленно, миллиметр за миллиметром, пришиваю надорванный край артерии к прежнему месту – аккуратно и частыми стежками. Спешить здесь нельзя. Последний узелок…
– Леокадия Григорьевна, отпускайте!
Артерия наполнилась кровью, из проколов брызнули тонкие струйки.
– Не получилось! – выдохнул Карлович.
– Сейчас прекратится, – успокоил я.
Струйки опали. Я осушил рану тампоном, зашил легкое и рану. Теперь дренаж для стока попавшей в плевру крови. Троакар у нас есть… Приложить руку к ране – все равно знают. Свечение и забинтовать. Готово!
Мы вышли в предоперационную и закурили. Дантист остался у раненого. Он не курит.
– Блестяще! – сказал Карлович, выпустив клуб дыма. – Никогда подобного не видел. Сосуды мы обычно перевязываем. Где научились шить?
– В Германии.
– Вам доверяли такие операции?!
– На трупах тренировался.
Не говорить же им про кавказские войны? Как
– Пойдем! – Карлович бросил окурок в пепельницу.
Мы вернулись в операционную.
– Пульс слабый, но ровный, – доложил дантист. – Наполнение слабое. Дыхание частое.
Молодец, Миша! Будет из него хирург! Я вгляделся в лицо раненого. Кожа бледная, но не серая. Розовых пузырей в уголках рта нет. Похоже, получилось. Веки генерала затрепетали, и он открыл глаза.
– Где я? – спросил чуть слышно.
– В лазарете, – поспешил Карлович. – Вам сделали операцию. Прошла успешно.
– Спасибо, доктор.
– Благодарить нужно его! – Карлович указал на меня. – Он оперировал.
Уголки губ генерала тронула улыбка. Узнал.
– Зауряд-врач… – лицо его построжело. – Деникин здесь?
– Да, ваше превосходительство.
– Позовите.
– Вам нельзя… – начал Карлович, но генерал повысил голос: – Зовите!
Дантист сбегал за Деникиным. Тот вошел в операционную и склонился над раненым.
– Принимай фронт, Антон Иванович, – прошептал раненый. – Я надолго…
Он закрыл глаза и умолк.
– Камфору! – закричал Карлович. – Морфий!..
Алексеев вошел в кабинет и поклонился.
– Здравия желаю, ваше императорское величество!
– Здравствуйте, Михаил Васильевич! – кивнула Мария. – Присаживайтесь! – она указала на кресло. – Давайте без чинов – мы одни.
– Слушаюсь, государыня! – сказал Алексеев и прошел к креслу. Подождал, пока сядет императрица, и устроился напротив. Раскрыл принесенную с собой папку.
– Наступление немцев отбито. Ожесточенная бомбардировка наших позиций, предпринятая противником, и последующие атаки не принесли ему успеха. Фронт устоял. Правда, под Молодечно на ограниченном участке передовым частям противника удалось захватить наши траншеи и ввести в прорыв кавалерию. Командующий фронтом, генерал Брусилов среагировал оперативно и ввел в бой резервы. Стремительным ударом они опрокинули прорвавшего врага и заставили его отступить. Положение восстановлено.
– Наши потери?
– До двадцати тысяч ранеными и убитыми.
Мария сморщилась.
– Противник потерял втрое больше, – поспешил Алексеев.
– Мне доложили: Брусилов ранен.
– Это так, государыня!
– Как это произошло? Почему командующий фронтом оказался на передовой линии?
– Алексей Алексеевич прибыл посмотреть на результат операции. К траншеям не подходил, наблюдал за позициями издалека. Но противник заметил движение и обстрелял шрапнелью. Пуля угодила командующему в грудь. Случайность.