Завершение
Шрифт:
Тем не менее, когда я подхожу к коттеджу на тридцатый день, я принимаю определенные меры предосторожности. Несколько нанятых мною людей лежат в кустах, готовые по первому моему сигналу открыть огонь.
Граннитт ждет меня.
— Мозг сообщил мне, что ты пришел сюда вооруженный, — говорит он.
Я пропускаю его слова мимо
— Граннитт, — говорю я, — каков ваш план?
— Смотри! Какая-то сила неожиданно хватает меня, парализует все мои движения.
— Вы нарушаете слово, — говорю я, — а моим людям приказано стрелять, если я время от времени не буду их окликать.
— Я намерен кое-что показать тебе, — говорит он. — Это не займет и минуты. Скоро ты будешь свободен.
— Хорошо, слушаю вас.
Мгновение — и я становлюсь частью его нервной системы. Он небрежно вынимает из кармана записную книжку и листает ее. Взгляд его останавливается на числе 71823.
Семь один восемь два три. Я уже чувствую, что связан через его мозг с обширными ячейками памяти и компьютерами, которые раньше составляли мое тело. Используя их превосходный интегральный аппарат, я умножаю число 71823 на себя, извлекаю квадратный и кубический корни, делю 1/182 часть его на семь 182 раза, делю полученное число 71 раз на восемь, беру его 823 раза из корня квадратного из трех и, раскладывая пятизначное число на серии 23 раза, умножаю полученный результат на себя.
Я проделываю все эти операции одновременно с тем, как Граннитт начинает думать о них, и мгновенно передаю ответы в его мозг. Ему должно казаться, что он сам делает вычисления, настолько совершенен этот союз человеческого ума с механическим мозгом.
Граннитт возбужденно смеется, и в ту же секунду силовое поле, удерживающее меня, исчезает.
— Мы вместе как один сверхчеловек, — говорит он. И добавляет: — Моя
Его возбуждение передается мне. Вот наконец то чувство, которого я тщетно пытался добиться в течение минувших тридцати дней. Я медленно говорю:
— Какие ограничения будут мне поставлены, если я соглашусь работать по вашей программе?
— Ячейки, в которых хранится память о случившемся, будут уничтожены или дезактивированы. Как полагаю, тебе следует позабыть все, что произошло.
— Что еще?
— Ни при каких обстоятельствах ты не сможешь управлять человеком!
Я раздумываю над этим условием и вздыхаю. Вполне естественно, ведь для него — это необходимая мера предосторожности.
— Ты должен согласиться, — продолжает Граннитт, — чтобы многие люди одновременно могли пользоваться твоими способностями. В конечном итоге, как мне думается, без тебя не обойдется добрая часть всего человечества.
Стоя на свежем воздухе, являясь частью Граннитта, я чувствую, как пульсирует кровь в его венах. Он дышит, и физическое ощущение этого приводит меня в экстаз. По собственному опыту я знаю, что ни одно искусственно созданное существо не может так чувствовать. А вскоре у меня будет контакт не с одним, а с многими людьми. В меня вольются мысли и ощущения целой расы. Физически, умственно и духовно я буду частью единственной разумной жизни на Земле.
Мне более нечего бояться.
— Хорошо, — говорю я, — тогда давайте действовать сообща, как договорились, шаг за шагом.
Я буду не рабом, а Другом Человека.