Завеса
Шрифт:
— Как будто это тебя раньше останавливало.
Я оставила их с их сарказмом и утащила Таджи на кухню, закрыв за нами штору.
— Детали, — прошептала я и вытащила поднос, чтобы отнести необходимые вещи на стол. — Гуннар сказал, у тебя нет чувств к…
Шторы были тонкими, и я указала на комнату, где стоял Бёрк.
— Он милый парень, — сказала она. Она распустила свои кудрявые волосы, и они подпрыгивали, когда она двигала головой. — Но мне кажется, между нами нет химии. Не думаю, что у нас много общего. Он нечто вроде футболиста,
Я кивнула и достала из ящика нож для хлеба и ложки.
— Это самое занудное из всего, что ты когда-либо говорила.
— Грамматика не занудная, — сказала она с широкой улыбкой. — Она важна. И я останусь при своем мнении. — Она пожала плечами. — Он не останется здесь навечно, так что нет смысла начинать что-либо.
— Но и ты тут не останешься, — подчеркнула я. Когда она закончит обучение, вряд ли найдет здесь работу. В Зоне было немного работы для профессоров. — С такими стандартами ты не сможешь ни с кем встречаться.
— И меня это устраивает, Клэр. Я всегда была интровертом[13] и не боюсь быть одна. Кроме того, сейчас я сосредоточена на работе. У меня нет времени на свидания.
Это были вполне обоснованные причины. Она могла быть счастливой с людьми или без. И если одной ей проще отследить «Этимологические корни слов Паранормальных в поствоенной французской Луизиане», вроде бы заголовок такой, то ей же лучше. Но я все же волновалась, что она просто находит отговорки. Из-за своего детства ей казалось, что для нее нигде не было места, и она ненавидела это чувство. И мне неприятно было думать, что она из-за этого избегает потенциальные романтические отношения.
— Дело твое, Тадж. Это твоя жизнь, и если тебе так лучше… Но я все равно немножко расстроена. Он кажется милым. И он принес ужин.
— Так почему бы тебе не встречаться с ним?
Я улыбнулась.
— Потому что он глаз с тебя не сводит.
Она похлопала меня по руке.
— Забудь.
— Уже. Возьмешь салфетки?
Пока я искала тарелки и кружки, она открыла длинный ящик и взяла пачку сложенных салфеток. Пусть тяжело было достать хорошую еду, но в антикварном магазине хороший лён найти было не так сложно. Монограммы и вышивки не соответствовали друг другу, но сейчас это было не важно.
Она положила салфетки на поднос рядом со стаканами, которые нашла я.
— И кто эти новые ребятишки?
— Охотник за головами и садовница?
— Давай начнем с охотника за головами. Он связан с происшествием с духами? Мне Гуннар рассказал.
Хорошо. Не придется вспоминать, что я рассказала ему и сопоставлять истории. Ложь была мерзкой и тяжелой работой.
— Ага, — ответила я.
— Он великолепен.
— Ага, так и есть.
— И вы двое…?
Я нахмурилась.
— Друзья. В каком-то роде, — я достала хлеб из пакета и положила его на поднос. — Но он принес хлеб, который выглядит очень хорошо.
Поднос наполнился, мы посмотрели вниз на него. Разномастные серебряные приборы, тарелки и кружки.
— Не так уж ужасно, — сказала она. — Я бы даже сказала артистично.
Я подняла его. Он был тяжелым, и прошло очень много времени с моей работы в «Бургерах Бергер» в старших классах до войны. Но я смогла удержать баланс.
— Думаю, все проголодались, и им главное получить тарелку и ложку.
— Вот она, жизнь в Зоне, — сказала Таджи, отодвигая шторы, чтобы мы могли пройти в главную комнату. — Немного хаотичная, но в лучшие дни есть острая еда и хорошая компания.
* * *
Ужин был чертовски вкусным. Еда была великолепна, как и разговоры.
Бёрк, Гуннар и Лиам, казалось, спелись и рассказывали истории о самых странных происшествиях с ними в Зоне. Они видели жирафа, двух аллигаторов в ванной, пьяного мужчину на уницикле, и бунт у грузовика с пончиками. Были и мрачные истории со смертями и болью. Но мы все очень хорошо были с этим знакомы. Это была часть нашей общей истории, и иногда ее нужно было озвучивать, чтобы понять.
Самым приятным в ужине было наблюдать и слушать. Я щипала хрустящий край ломтя хлеба, пока истории передавались по кругу, как хорошее вино (которое тяжело было достать), вместе с острым соусом (который Лиам хранил в маленькой карманной фляжке «на всякий случай»).
Я наблюдала за Таджи и Бёрком и пыталась понять, проблема была в химии или времени? Всего понемногу, решила я, перейдя на сторону Таджи.
Я смотрела, как Лиам ест, улыбается, поливает свой ужин таким количеством острого соуса, чтобы его рот пылал, и казалось, его это совсем не беспокоило. Он посмотрел на меня, и я поняла, что снова пялилась на него. На его лице изумление сменилось приятным удивлением, а затем выражением мужского самодовольства.
Я почувствовала, как к щекам приливает кровь, но отвернулась, как будто ничего не произошло, будто наши взгляды встретились случайно, пока я рассматривала стол, а не потому что он снова и снова притягивал мой взгляд.
Но так и было. Может, причина в его глазах. Может, в его очевидной силе. Может в том, что он помог мне, или в том, что я видела, как он защитил ребенка на Острове Дьявола. Мы продвинулись от незнакомцев до почти друзей за двадцать четыре часа. И часть меня гадала, можем ли мы стать чем-то большим. Наверное, это опасная мысль.
Лиам открыл рот, скорее всего, чтобы сказать что-то саркастическое, но прежде чем успел, раздался громкий щелчок. Свет погас, оставив нас в темноте.
— И теперь мы можем начать вечеринку! — сказал Гуннар, и мы рассмеялись, будто он и правда хотел от нас этого.
— Жизнь в Зоне, — сказал он смиренным тоном, отодвигая стул. — Клэр, я помогу тебе найти свечи.
Да, у Гуннара было достаточно практики жизни в Зоне, чтобы найти, то что необходимо. А может мы проводили слишком много времени в этом здании.