Завещание алхимика
Шрифт:
– Это понятно, – нетерпеливо перебила ее Ленская. – Как там с нашим оловом? Время, время! – И она выразительно постучала ногтем по циферблату часов.
– Подожди, совсем немного осталось… вот это дело тоже помню. Работник колбасного цеха из ревности убил своего начальника. Тот у него жену увел. Ну, обманутый муж вышел в вечернюю смену, подкараулил, когда его соперник зашел в разделочный цех, и столкнул его в чан перед измельчительной машиной, по-простому – перед огромной мясорубкой. Того очень быстро измельчило в фарш, а из этого фарша изготовили полукопченую колбасу «Останкинскую». Так что главная
Ленская снова поглядела на часы.
– Вот оно, твое дело! – победно воскликнула Дина, вытаскивая последнюю карточку. – Помечено синим карандашом, значит – дело не раскрыто, убийца не найден… действительно, жертве залили в горло расплавленное олово…
– А что еще известно? – Ленская потянулась к карточке, но увидела на ней только какие-то непонятные цифры и буквы.
– Сейчас, одну минутку… видишь – СЗ-6-35… это значит, папка с этим делом стоит на северо-западном стеллаже, полка шестая, секция тридцать пятая…
Дина быстро нашла нужный стеллаж, отсчитала тридцать пятую секцию, приподнялась на цыпочки и протянула Ленской тоненькую картонную папку.
Александра раскрыла папку и разочарованно протянула:
– Да здесь почти ничего нет…
– Ну да, видишь, написано, что материалы забрал следователь, который вел дело. И, конечно, не вернул…
– А кто вел это дело?
– Арсений Николаевич Слезкин… помнишь его?
– Еще бы! – Ленская вздохнула. – Когда я пришла в отделение со студенческой скамьи, майор Слезкин учил меня азам профессии! Славный дядька, настоящий профессионал, только он уже давно на пенсии… Как теперь его найти?
– А ты спроси подполковника Мухина, – посоветовала Дина. – Он с Арсением Николаевичем дружил, наверное, и сейчас поддерживает отношения.
Дина оказалась права.
Подполковник Мухин рассказал Ленской, где найти старого следователя, и даже дал ей номер его мобильного телефона.
Машину майор Ленская не водила – отчего-то за рулем у нее всегда двоилось в глазах и шея отказывалась поворачиваться, так что вперед еще удавалось как-то ехать, а вот задним ходом – ни при каких обстоятельствах. До дачной местности, где проживал Слезкин, доехать можно было только на автомобиле, так что пришлось Ленской обращаться к одному из своих сотрудников – парню с рысьими глазами и такими быстрыми движениями, что у нее иногда рябило в глазах. Сотрудник согласился отвезти ее с радостью, они все очень уважали Александру Павловну за ум, решительность и потрясающее упорство, да только у Ленской кошки на душе скребли – все же едут они не по служебной надобности, а из личного ее интереса…
Через два часа машина съехала с Выборгского шоссе на раздолбанную грунтовку, проехала по ней еще полтора километра, подпрыгивая на рытвинах и ухабах, и, наконец, остановилась перед небольшой березовой рощицей.
Здесь Ленская связалась с Арсением Николаевичем и сообщила ему, где она находится.
Каким-то странным, полузадушенным голосом Слезкин велел ей оставить машину и идти дальше по тропинке.
Ленская вздохнула, простилась со своим подчиненным и двинулась вперед по едва заметной тропке. Скоро, однако, тропка вообще исчезла, и Ленская остановилась в растерянности.
И тут откуда-то сбоку раздался свистящий шепот:
– Идите сюда, Саша! Только тише, тише…
Она двинулась на голос, стараясь не шуметь. Однако под ногой у нее треснула сухая ветка.
– Ну, что же вы, прямо как слон! – раздался совсем рядом шепот, и наконец она увидела Слезкина.
Бывший следователь лежал в кустах, приставив к глазам большой офицерский бинокль.
– Вот, посмотрите! – Старик поманил Александру пальцем и протянул ей бинокль. – Смотрите скорее!
Ленская послушно взяла бинокль, поднесла к глазам. Она видела только расплывчатые зеленоватые тени. Повертев колесико, настроила бинокль на резкость и увидела совсем близко листья какого-то куста, покрытые сверкающими каплями.
– Ну, видите? – прошептал отставной майор. – Передвиньте бинокль левее!
Александра двигала бинокль вправо и влево и наконец увидела на ветке небольшое гнездышко, из которого тянулись голодные клювы птенцов.
– Это гнездо малиновки, – пояснил Слезкин. – Я наблюдаю за ним с самого начала, еще когда птицы вили гнездо… но вы, конечно, приехали в такую даль не для того, чтобы наблюдать за птицами… это я пенсионер, а у вас полно работы. Ладно, спрашивайте, чем могу помочь!
– В девяностом году вы вели дело об очень необычном убийстве, – начала Ленская, отдав старику бинокль, – человеку залили горло расплавленным оловом…
– Ох! – Старик вздохнул, поднялся на ноги. – Ты думаешь, Саша, почему я за птичками наблюдаю? Думаешь, завихряется старик? Думаешь, в маразм впал?
– Ну что вы… – запротестовала Александра.
– Думаешь, думаешь! – усмехнулся бывший следователь. – А я потому за ними наблюдаю, что хочу забыть все те преступления, которые мне пришлось расследовать за годы работы в милиции! Иначе глаза закрою – а перед ними трупы, трупы, трупы… резаные раны, огнестрельные раны, утопленники, повешенные… вот ты, Саша, спишь?
– Плохо! – призналась Александра.
– То-то и оно! – Слезкин двинулся по тропе в обратную сторону. – При нашей работе, Саша, надо быть автоматом, а не человеком. Ничего не принимать близко к сердцу. А я так не могу… вот ты спросила про то дело, и я сразу вспомнил потерпевшего. Одинокий старик сидит, привязанный к стулу, голова запрокинута, в глазах ужас…
– А больше ничего там не было? – нетерпеливо проговорила Ленская. – Никаких улик? Никаких особенных примет, никаких следов, никаких вещественных доказательств?
– Никаких, – вздохнул майор. – Отпечатки пальцев проверили – все только самого хозяина… и никто из соседей ничего не слышал! Как будто не человек его убил, а призрак!
– Никто из соседей? – переспросила Ленская. – Значит, потерпевший жил в коммунальной квартире?
– В коммунальной, – подтвердил Слезкин. – Большая, очень запущенная коммуналка на Кирочной улице. То есть тогда она была еще улица Салтыкова-Щедрина, но все старожилы ее и тогда называли Кирочной.
И он по памяти назвал Александре номер дома и квартиры.