Завещание Кришноканто
Шрифт:
— Кто здесь? — наконец спросил Кришноканто.
Никакого ответа. Рохини вдруг утратила все свое мужество и превратилась в обыкновенную слабую и беспомощную женщину. Ей стало страшно, и она, по-видимому, слишком громко вздохнула. Этот вздох услышал Кришноканто и стал звать Хори. Рохини могла бы воспользоваться моментом и скрыться, но она знала, что тогда Гобиндолалу уже ничем нельзя будет помочь.
«У меня хватило смелости на подлость, так неужели не хватит сил на доброе дело? Как-нибудь оправдаюсь!» — И Рохини осталась.
Кришноканто так и не дозвался Хори. Тот в это время отправился
— Ты кто такая?
— Рохини, — последовал ответ.
— Что ты делала здесь, в темноте? — изумленно проговорил Кришноканто.
— Собираюсь украсть.
— Ладно, нечего выдумывать. Отвечай, зачем ты здесь. Просто не верится, что ты пришла воровать, а впрочем, может, ты действительно воровка?
— Смотрите, я при вас сделаю то, за чем пришла, — проговорила Рохини. — А потом поступайте так, как найдете нужным. Я попалась, бежать не могу и не хочу.
С этими словами Рохини открыла ящик, достала оттуда подложное завещание и положила на его место настоящее. Вслед за этим она тщательно изорвала фальшивый документ на мелкие кусочки.
— Эй, что ты делаешь? — закричал Кришноканто.
Но Рохини, не обращая внимания на крик, поднесла изорванное завещание к огню, и через минуту оно превратилось в пепел.
— Что ты сожгла? — продолжал кричать Кришноканто. Глаза его от ярости налились кровью.
— Подложное завещание.
Кришноканто вздрогнул.
— Завещание? А где мое завещание?
— В ящике. Посмотрите сами.
Спокойствие и решительность этой женщины все больше и больше приводили Кришноканто в изумление.
«Уж не морочит ли меня какой-нибудь злой дух?» — подумал он и заглянул в ящик. Завещание лежало на прежнем месте. Кришноканто надел очки, прочитал документ и убедился, что это действительно его завещание. Не переставая удивляться, он спросил:
— Что же ты сожгла?
— Фальшивое завещание.
— Так, фальшивое, значит. А кто его составил? И откуда ты его взяла?
— Кто составил — этого я сказать не могу. А взяла я его вот из этого ящика.
— Откуда ты узнала, что там подложный документ?
— Этого я тоже не могу вам сказать.
Кришноканто на мгновение задумался. Потом сказал:
— Я бы не был достоин владеть всем этим богатством, если бы не мог раскусить такую девчонку, как ты. Подложное завещание — дело рук Хоролала. Я думаю, он тебе хорошенько заплатил, и сейчас ты собиралась подсунуть фальшивое завещание вместо настоящего. А когда попалась, разорвала его. Что, неправда?
— Нет.
— Нет? Тогда рассказывай, в чем дело.
— Я ничего не скажу. Вы поймали меня, и поступайте, как считаете нужным.
— Ты собиралась совершить злое дело, иначе не прокралась бы сюда, как вор. Разумеется, ты будешь наказана. Полиции я тебя не сдам, но завтра тебя обреют, вымажут кислым молоком и выгонят из деревни. А пока посидишь взаперти.
Глава десятая
На рассвете того же дня Гобиндолал стоял у окна своей спальни. Солнце еще не взошло, но до рассвета
— Ты почему здесь? — проговорил Гобиндолал.
— А ты почему? — в свою очередь спросила маленькая женщина. Можно не говорить, что это была жена Гобиндолала.
— Хочу подышать свежим воздухом, — ответил Гобиндолал, — разве нельзя?
— Конечно, нельзя. Опять тебе свежий воздух понадобился. Будто этого воздуха дома мало, так и рвешься то в поле, то на речку.
— Да чем же дома дышать?
— Как чем? Хотя бы моей болтовней.
— Ну знаешь, если бы бенгальцы питались болтовней своих жен, они мерли бы от несварения желудка, как мухи. Такие вещи действуют на наш организм, словно яд. Вот так. Ну-ка, еще раз поверти свое колечко в носу, интересно это у тебя получается!
Каким именем нарекли жену Гобиндолала при ее рождении, неизвестно. Может, ее звали Кришномохини, может, Кришнокамини, а может, и Ононгомонджори, — во всяком случае, история не сохранила ее имени. Домашние называли ее Бхромор или Бхомра, что значит «пчелка». Это имя очень шло к ней, поэтому так за ней и осталось: Бхомра.
Желая показать, что она и не думает потакать его прихотям, Бхомра вынула кольцо совсем и потянула Гобиндолала за нос. Потом заглянула мужу в глаза и лукаво улыбнулась. «Вот, мол, какая я храбрая!» — казалось, говорила эта улыбка. Гобиндолал тоже не сводил с нее влюбленного взгляда. В это мгновение на востоке показался первый зубец короны восходящего светила, и его нежный отблеск упал на землю. Этот первый луч внезапно осветил лицо Бхомры. Ясное утреннее солнце наполнило живой игрой ее широко раскрытые глаза, зажгло теплым румянцем смуглые щеки. Улыбкой, казалось, было пронизано все: и глаза, и солнечный свет, и любовь Гобиндолала, и утренний ветер.
Проснулись слуги, началась обычная утренняя суета: всюду мыли, скребли, мели, чистили. Но затем весь этот шум неожиданно прервался и сменился гулом человеческих голосов. Слышны были отдельные возгласы: «Ой, что ж теперь будет?», «Вот беда!», «Какая неблагодарность!», «Ну и наглость!».
Бхомра вышла узнать, в чем дело.
Слуги не очень-то слушались Бхомру. Тому было несколько причин. Во-первых, Бхомра была совсем еще ребенком и заправляла всем в доме ее свекровь; во-вторых, Бхомра смеяться умела куда лучше, чем отдавать приказания. При виде молодой хозяйки шум усилился:
— Вы слышали, что случилось, госпожа?
— Виданное ли дело?
— Какое нахальство! Выгоним метлой эту ведьму!
— Мало ее выгнать! Я бы ей нос отрезала!
— Да, трудно узнать, что у человека на уме…
Бхомра наконец не выдержала.
— Да вы сначала объясните, что случилось, а потом уж говорите, только по одному, — смеясь воскликнула она. Но тут раздался целый хор голосов:
— Вы не слышали? Да вся деревня уже знает…
— Ишь, забралась гиена в логово тигра!