Завещание Малого Льва
Шрифт:
Мегвут дико взглянул на нее и даже поднял ладони, тоже орган зрения.
– Я не собираюсь жить вечно, - заявил он хищно, - я обречен! Я собираюсь жить коротко
и красиво. Я собираюсь жить свободно, так, как я сам этого хочу. И даже если мы все,
включая меня, сгорим в этой войне, это будет по крайней мере эффектно! И это гораздо
лучше, чем вечное рабство.
– Да, я понимаю…
– Ты? Вряд ли, - усмехнулся он, - ты приспособленка. А вот твоя мадам поняла
я говорю. Как красиво она ушла, черт возьми! Я поражен. Ни прогнулась ни на секунду.
Знаешь, она даже подала мне пример. Жила как хотела, и умерла как хотела. Это меня так
вдохновило, что я даже велел собрать ее пепел в урну. Достойных соперников надо уважать.
Остальных я распылю… а ее закопаю и поставлю памятник.
– Где урна? – вся задрожала Анапатена.
– Тебе-то она зачем? – нагло уставился Мегвут, он прекрасно понимал зачем, просто
издевался.
– Взглянуть. Попрощаться. У нас так принято.
– По-моему, ты не слишком огорчилась ее смерти.
– Глупо сокрушаться о том, чего не вернешь. Что прошло, то прошло. Но проститься-то
с ней я могу?
– Разумеется.
– 537 –
КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 5 – Красное и черное
Мегвут открыл створки большого деревянного буфета, у него тут всё было стилизовано
под старину, особенно громадный стол на драконьих ногах с обгорелым краем. На полке
рядом с вычурной золотой посудой стояла керамическая вазочка, маленькая, чисто
символическая, потому что и пепла-то от несчастной Рохини почти не осталось. Сердце
сжалось от боли и тоски.
– Да, забавно, - через силу, - усмехнулась Анапатена, - конфетница, графин, кубки…
такие у нее теперь соседи.
– Я бы с удовольствием поставил ей других, - ответил Мегвут ядовито, - Леция, Конса,
Эдгара, Льюиса Оорла и особенно его отца. Подходящая была бы компания.
При имени Льюиса Оорла она вздрогнула, но про его отца слышала впервые.
– А его отец чем провинился?
– Да ничем, - покривился Оборотень, - только тем, что женат на моей бывшей жене.
– Господи, ты еще и ревнивец!
– Вовсе нет. Мне плевать на эту вздорную дурочку, но мои женщины – это мои женщины.
– Говори о своих куклах. Они действительно твои, насколько я понимаю. А настоящая
женщина – не вещь. И вообще, если хочешь всеми управлять – напиши роман или пьесу и
делай там с героями, что хочешь. А в жизни у каждого своя воля.
– Да неужто? И где же была твоя воля, когда ты сняла со своей любовницы пояс?
Анапатена поняла, что краснеет. Лицо начинает гореть от злости, боли и стыда. Ей
прямо давали понять, что она тоже марионетка,
говорила. Мало того, ее айюги внутри завопили о том, что она должна подойти и покорно
обнять его. И восхищенно заглянуть ему в глаза. Он этого хотел. Хорошо, что не большего,
пока только восхищения.
Желание покориться ему было так велико, что его можно было принять за настоящее.
Она взглянула на вазочку с прахом. На той были покрытые глазурью листочки. Боль, к
счастью, затмила все наносные чувства.
– Наши желания совпали, не более того. Не думай, что ты можешь управлять мною.
Мегвут вытаращил круглые голубые глаза, правда чуть мимо, поэтому вид у него был
невменяемый.
– Иди к себе. И не смей оттуда высовывать носа!
По коридору ее сопровождала охрана, все из клана Овивров, в черно-красном, плотные,
коренастые, с залысинами на выпуклых лбах. Она всегда удивлялась, зачем им такие лбы? Не
ученые вроде и не философы.
Двое караулили у ее дверей. Мегвут не надеялся на своих айюгов и боялся, что она
сбежит. Напрасно боялся. Бежать ей было некуда, да и изменить она что-то могла, если
вообще могла, только отсюда, из резиденции Латаватала.
В бессилии опустившись в кресло, Анапатена искала выход. И в прямом и в переносном
смысле. У нее была надежда на разговор с Верховным Овивром, но даже высунуть нос в
коридор она не имела права.
Окно в ее покоях было, но в него можно было только выброситься. Вот если бы хотя бы
просочиться за дверь! Но нет, это было невозможно. Она сидела в своем заточении и теперь
могла представить, что чувствовала бедная Рохини, только той было еще хуже… потом
просто стала думать о Рохини. Так прошла ночь, так наступило тревожное, ничего хорошего
не обещающее утро.
К ее великому раздражению Мегвут с утра пораньше решил продолжить разговор. Он
разбудил ее, вваливаясь в покои и громко топая. Она надевала халат и даже не смотрела на
него, только поняла, что дверь ее тюрьмы снова наглухо закрыта.
Он дождался, пока она причешется и сядет в кресло, долго всматривался в нее, потом
незнакомым голосом сказал:
– Я не Мегвут.
– Что? – окончательно проснулась Анапатена, - ты не Мегвут?!
– Я Сирена. Я пришла поговорить с тобой.
Лицо стало меняться. Анапатена с напряжением следила за метаморфозой, пытаясь
понять, не Мегвут ли это, который хочет ее одурачить и выведать ее мысли. Но нет,
– 538 –
КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 5 – Красное и черное