Завет Макиавелли
Шрифт:
13.03
— Мы нашли оружие и одежду, — сообщил голос в наушниках.
Мартен двигался по территории в составе цепи агентов секретной службы, с оружием в руках; на выходе из командного пункта Хэп снова дал ему девятимиллиметровый «ЗИГ-Зауэр». Впереди, с автоматом в руках, бежал Билл Стрейт. Дальше, на берегу пруда, лаяли и выли собаки, потерявшие след в воде. Билл внезапно повернул направо, где у дальней стороны пруда стояли лагерные развалины: бараки, наверное.
Мартен тоже уклонился вправо, покидая цепь. Если что, Стрейту понадобится поддержка.
Перепрыгнув ручей, Стрейт бежал дальше; Мартен уже немного задыхался. Еще пятьдесят ярдов, и Мартен сам оставил ручей за спиной, потеряв тем временем Стрейта из виду.
Ага, вот: бежит по заросшей дорожке,
Оглянувшись и сказав что-то в микрофон, Стрейт поспешил дальше.
Мартен достиг дорожки и поскользнулся, так и не догнав Стрейта. Поднявшись на ноги, он прибавил шагу. Дистанция понемногу сокращалась: сорок ярдов, тридцать…
Остановившись у полуразрушенного здания из кирпича и бревен, Стрейт осторожно двинулся к двери, с автоматом наготове.
— Погоди, Билл! — крикнул Мартен.
Сделав еще шаг, Стрейт исчез внутри: то ли не расслышал, то ли не обратил внимания.
Через три секунды Мартен и сам достиг двери, но успел услышать только резкие голоса и автоматную очередь.
— Господи… — пробормотал Мартен, пригибаясь и следуя за Стрейтом, готовый стрелять.
Стрейт перевел на него автомат не глядя.
— Не стреляй! — выкрикнул Мартен.
Задыхаясь, Стрейт опустил оружие, но не сразу. Пот катился по его лицу ручьями. Не говоря ни слова, он кивнул в дальний угол. Там, на камнях фундамента, лежал труп голого мужчины средних лет, изрешеченный пулями. В руке убитый сжимал пистолет сорок пятого калибра.
— Виктор Янг, — кивнул Стрейт. — Его ты видел в Вашингтоне?
Мартен опустился на колени у трупа; в дверях уже появились другие агенты. Прошло несколько секунд. Поднявшись на ноги, Мартен подтвердил:
— Да. Это он.
Кивнув, Билл Стрейт поправил гарнитуру.
— Хэп, это Билл. Мы его обезвредили. Думаю, можно начинать.
173
Отдав пистолет Стрейту, Мартен вышел за дверь, обойдя агентов секретной службы. Сквозь тучи местами уже проглядывало солнце, наполняя землю и дома рельефом и жизнью. Назвать прекрасным такое место кажется святотатством, но другие слова плохо подходили. Может быть, после сегодняшних событий, добрая воля стольких людей, собравшихся вместе, послужит на общее благо? Страшные раны истории начнут затягиваться? Мартену хотелось так думать.
В отдалении послышался голос президента Польши, усиленный громкоговорителями. Приветствовав собравшихся, Роман Яницкий объявил, что сейчас будет говорить президент Харрис.
Миновав группу агентов, американских и польских, Мартен направился туда, где перед платформой стояли ряды походных стульев. Президент хотел, произнося речь, видеть Мартена. Приходилось торопиться. Переходя на обратном пути ручей, Мартен подумал о зловещих милях колючей проволоки, никуда не исчезнувшей за семьдесят лет. Может, не надо спешить с выводами? Может, раны и не думают затягиваться?
— Президент Яницкий, мадам канцлер, мистер президент!
Голос Генри Харриса, усиленный громкоговорителями, разнесся над бывшим лагерем.
— Представители государств — членов Североатлантического союза, почетные гости, члены конгресса Соединенных Штатов, зрители по всему миру! Сегодня я пришел сюда как один из вас, как гражданин нашей планеты. В этом качестве и в качестве президента Соединенных Штатов на мне лежит долг сообщить вам некоторые факты, вышедшие на поверхность в последние дни и часы. Как известно, саммит стран — членов Североатлантического союза должен был состояться в Варшаве. Предполагаемая террористическая угроза едва не заставила его отменить, однако после консультаций мы решили встретиться, как и планировали. Я предложил только изменить место проведения; представители других держав согласились. Сейчас я хочу сказать: Освенцим выбран не случайно. Место, где самая чудовищная террористическая организация всех времен уничтожила несколько миллионов человек, привезенных сюда против воли.
Мартен повернул за угол, в проход между старыми каменными зданиями. Впереди полоскались флаги двадцати шести стран НАТО, под ними, на платформе, стояли главы делегаций; Мартен уже видел президента Харриса. На крышах по-прежнему сидели снайперы, периметр охранял польский спецназ, в бронежилетах и с автоматами, а в толпе зрителей работали агенты в штатском.
— На прошлой неделе, — продолжал Генри Харрис, — сделалось
Обойдя толпу, Мартен встал под деревом у самой платформы. Когда президент едва заметно кивнул, Мартен наклонил голову в ответ.
— Организация, которую мы пока называем просто «Завет», не представляет ни нацию, ни религию, ни расу — только себя. Это международное объединение преступников, занимающих ключевые посты в политических, военных и экономических институтах по всему миру. Если собранные по крупицам сведения верны — в течение нескольких веков. Это может показаться невероятным, более того — невозможным. Увы, это правда, смею вас уверить. В течение последних дней я наблюдал их террористическую практику лично. Я видел результаты экспериментов на людях. Видел останки сотен людей в тайных лабораториях, находившихся в заброшенной шахте в Испании. Собственными глазами я видел, как они используют религиозные чувства ради достижения своих гнусных целей; видел, как во время чудовищного ритуала людей сжигали живьем, будто ведьм в Средние века. Церемония цинично называлась «ежегодной встречей». Считается, будто на прошлой неделе меня тайно вывезли из отеля в Мадриде ради моей собственной безопасности, из-за «весьма реальной угрозы террористического акта», согласно официальной формулировке. В некотором смысле правда, только угроза террористического акта исходила не извне. Смертельная опасность исходила от людей, стоявших рядом со мной. Людей, на которых я привык полагаться. Это высочайшие должностные лица американского правительства, мои советники и старые друзья. От меня потребовали, чтобы я нарушил законы Соединенных Штатов и присягу президента; я отказался. Меня не вывозили на «конспиративную квартиру» — я был вынужден бежать сам. Не только потому, что опасался за свою жизнь, — нет, смерть угрожала не мне одному! Эти люди, их приспешники в Европе и по всему миру, готовились развернуть программу геноцида против народов Ближнего Востока — программу, беспрецедентную в человеческой истории по своим масштабам. Вчера я отправил в отставку следующих лиц: вице-президента Соединенных Штатов Гамильтона Роджерса, государственного секретаря Дэвида Чаплина, министра обороны Теренса Лэнгдона, председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала ВВС США Честера Китона и руководителя администрации президента Тома Каррена. Час назад их уже взяли под стражу в посольстве Соединенных Штатов в Лондоне. Этим людям будет предъявлено обвинение в террористической деятельности и государственной измене. Мне также сообщили, что аналогичные аресты производятся сейчас в Германии и Франции. Расследование пока находится в начальной стадии, но могу предположить: последуют аресты крупных фигур и в других странах. Могу сказать, что происшедшее нас потрясло. Ужас и отвращение трудно описать. Меня, канцлера Германии и президента Франции предали близкие друзья и доверенные советники. Трудно быть посланником, приносящим дурные вести. Откровения такого рода даются нелегко, но скрывать — невозможно и безнравственно. В ближайшие дни и недели мы узнаем гораздо больше. Информация не будет скрыта от народов Земли. Пока могу лишь поблагодарить провидение за ниспосланную удачу: зверя удалось поразить раньше, чем он обагрил собственные клыки кровью невинных жертв. Здесь, в Освенциме, довольно оглянуться, чтобы получить напоминание о цене, которую приходится платить за фанатизм. На нас лежит долг перед погибшими здесь. Ради нас самих, ради детей и внуков, мы обязаны сделать эту раковую опухоль болезнью прошлого. Вместе мы сумеем это сделать. Благодарю вас и желаю удачи!
Помолчав несколько секунд, Генри Харрис повернулся, чтобы пожать руки канцлеру Германии Анне Болен, президенту Франции Жаку Жеру и президенту Польши Роману Яницкому. Затем, чтобы пожать руку и сказать несколько слов президенту Харрису, на платформу спустились представители других стран НАТО.
Мартен молчал, как молчали почти все: гости, агенты служб безопасности, журналисты. Речь президента не была политическим выступлением. Генри Харрис послужил истине, как и обещал, и теперь за это придется расплачиваться. Последует возмущение на Ближнем Востоке и в мусульманских анклавах по всему миру, обвинения в адрес президента в психической неустойчивости и несоответствии занимаемой должности, организованные контратаки со стороны обвиняемых и сил, которые они представляют, — трудно сказать, что еще.