Зависимый-2. Я тебя верну
Шрифт:
Резко развернувшись, он идёт обратно в нашу спальню. Позабыв там трость, держится за стену и вновь выглядит жалким. Мне хочется выть от этого зрелища.
Спартак разрушил его жизнь, потому что был не властен над своим гневом.
А теперь?
Что сделает Спартак, когда узнает о том, что я вышла за Андрея? И дело не во мне, не в том, что я шесть лет принадлежу этому человеку… Наверняка Спартака раздавит то, что Андрей воспитывал Алису. И что именно его она называет отцом.
Муж исчезает в дверях нашей спальни, а я захожу к дочери. Ночник
— Лисёнок, Тайсону сюда нельзя, ты же знаешь, — присев на край её кроватки, медленно тяну за одеяло, но Алиса не отпускает. — Всё в порядке, я не буду тебя ругать, — уговариваю дочку. — Просто больше так не делай, ладно?
— Я напугалась потому, что вы с папой очень громко спорили, — наконец открывает лицо Алиса, спуская одеяло под подбородок.
Спорили… Дочка всегда это так называет. Мы редко с Андреем «спорим» на самом деле. В основном наши конфликты проходят в стенах спальни, после чего он всегда уходит, громко хлопнув дверью. А теперь вот напугали Алису своими криками.
— Папа просто не хочет, чтобы Тайсон был в доме. Он уличный пёс, Лисёнок.
— Он совсем не уличный, — упрямится дочка. — Он там замёрзнет.
Тяжело вздохнув, ложусь с ней рядом и обнимаю.
— Чтобы он не мёрз, мы что-нибудь придумаем, ладно?
Алиса поворачивается ко мне лицом и, раскутавшись, обвивает тоненькие ручки вокруг моей талии.
— Папа — злой, — тихо говорит дочка, уткнувшись носом в ворот моего халата.
Я молчу… На этот раз я молчу, а раньше всегда оправдывала поступки Андрея в её глазах. Но сейчас у меня нет для него оправдания. Собака ему, видите ли, помешала. Собака Спартака.
— Почему тот дядя играет со мной, а папа нет? — робко спрашивает Алиса.
И разрывает моё сердце на части своим вопросом.
— Тот дядя… он…
На языке так и вертится «папа». «Твой папа».
— Он хороший, — Алиса сама находит ответ.
Я вновь тяжело вздыхаю.
— Наверное, да, хороший.
Спартак не был хорошим шесть лет назад. А сейчас, глядя на то, как он относится к нашей дочери… Да, можно сказать, что он хороший. Мне хочется так думать.
— Спи, Лисёнок, — тихо шепчу я, поглаживая её по волосам.
— Ты полежишь со мной?
— Конечно…
Алиса покрепче меня обнимает, и уже через минуту её дыхание становится размеренным, а объятия слабеют.
Дочка засыпает, но я не ухожу, вновь и вновь проводя ладонью по её головке и плечам. Радость моя! Самая большая и важная в жизни радость.
За спиной раздаётся какой-то шорох. Повернув голову, замечаю глазки-пуговки морской свинки. Клубничка заинтересованно смотрит на нас с Алисой из своей клетки. Даже она будто понимает, что назревает что-то ужасное.
Появление Спартака в наших жизнях вызовет бурю, смерч. Всё то, что считалось нормальным, обыденным, взлетит в воздух и перевернётся с ног на голову.
Наверное,
Осторожно выбираюсь из объятий дочери, укутываю её одеялом и нежно целую в обе щёчки. Встав с кровати, подзываю притихшего Тайсона, дважды похлопав себе по ноге.
Вообще-то, пёс очень воспитанный, и наверняка залаял просто от радости, что Алиса привела его в комнату.
Тайсон выползает из-под кровати. Его хвост того гляди оторвётся, так сильно он им виляет. А ещё он почти подпрыгивает на месте.
— Тише-тише, — пытаюсь его успокоить. Наклонившись, обнимаю за шею и чмокаю во влажный нос. — Пойдём, дружище, — направляюсь к двери, и он плетётся за мной.
Когда проходим по коридору, подмечаю, что дверь в нашу с Андреем спальню закрыта. Хочется верить, что он уже уснул, потому что у него же завтра «чертовски сложный день».
Сразу вспоминаю и про отпуск, и про неоконченный разговор с мужем. Никуда я с ним не поеду! А на банкете прямо откажусь от подарка свекрови. Или мы с Алисой совсем уйдём из их жизней. Точнее, сбежим, потому что просто уйти вряд ли получится…
Мы с Тайсоном спускаемся вниз по лестнице. Пёс намеревается сразу ретироваться к двери, но я его подзываю, символично чмокнув губами.
— Пойдём, я дам тебе что-нибудь вкусненькое, — поманив Тайсона рукой, прохожу в кухню.
Довольный, он залетает следом и, опережая меня, устремляется к холодильнику. Я припасла для него две котлетки, оставшиеся от ужина.
Вручив сразу обе, тереблю по золотистой шёрстке, а потом вдруг слышу негромкий голос мужа. Сначала напрягаюсь, потому что не готова к новой стычке. Ведь я всё ещё не выгнала Тайсона во двор. Но потом понимаю, что он говорит не со мной. Да и голос его звучит издалека.
Разговор по телефону? Так поздно?
Хотя это не моё дело!
Проглотив котлеты, Тайсон сам выбегает из кухни. Я тороплюсь за ним и успеваю увидеть, как он ловко открывает входную дверь, а потом исчезает во мраке улицы.
Я закрываю дверь и намереваюсь отправиться спать, напрочь отгораживаясь от того, что голос Андрея звучит всё громче, а тон становится злее.
Муж с кем-то говорит по телефону из своего кабинета — теперь я в этом уверена.
Практически неосознанно приближаюсь к кабинету, одновременно уговаривая себя уйти. Не совать нос не в своё дело. И почти успеваю уйти… как вдруг отчётливо слышу имя, выплюнутое ртом Андрея.
Спартак…
— Спартак уже давно не в форме, — говорит Андрей насмешливо. — Невозможно сохранить форму после шести лет тюрьмы. Да он наверняка сломан после стольких лет в одиночке.
Я ошеломлённо охаю и тут же прикрываю рот рукой.
Да за что его в одиночку посадили? Он же никого не убил, слава Богу! Не закоренелый преступник…
— Он уже давно не чемпион, а лишь история! — продолжает Андрей злорадствовать. Но потом его голос слабеет и звучит почти жалобно: — Я не хочу, чтобы она пострадала. Так ли нужно всё это?