Зависимый-2. Я тебя верну
Шрифт:
— Лисёнок, — опускаюсь перед ней на колени. — Я…
Не знаю, что сказать… просто не знаю… Смотрю на Тасю, и она тоже опускается на колени перед дочкой. Тася плакала. Слёзы до сих пор стоят в её глазах.
— Лисёнок, — глухо шепчет Тася, пытаясь привлечь внимание Алисы. — Посмотри на нас, пожалуйста.
Дочка резко выдёргивает свою руку и со всех ног несётся к подъезду. Дверь распахивается ей навстречу, потому что именно в этот момент из подъезда выходит соседка. Ни раньше, ни позже, чёрт возьми! Алиса ловко обегает
Бабка-соседка, конечно, не может пройти мимо, не удержавшись от колкости.
— Зек! — фыркает она. — Ещё и эту бедолажку успел обрюхатить! Девочка-то явно твоя дочка! Господь несправедлив! Хорошим людям детей не даёт. А тебе… Фу! Мерзость!
Тася, наверное, и обратила бы на всё это внимание, если бы не торопилась за Алисой. Она вбегает в подъезд, а я медлю ещё одну секунду.
Словно мазохист, жажду услышать ещё какую-нибудь гадость. Чтобы уверить себя в том, что, и правда, не достоин дочери.
— Да какие тебе дети, уголовная ты морда?! — плюётся ядом бабка. — Посмотри на себя! Ты же преступник, отброс! Бедная девочка… Надеюсь, её мать найдёт в себе достаточно здравого смысла и уйдёт от тебя подобру-поздорову.
Закипаю…
Шарахнув кулаком в подъездную дверь, заставляю бабку вскрикнуть. Тайсон начинает лаять.
— Хулиган! — вопит соседка. — Я вызову полицию!
Желание её слушать пропадает. С силой натянув поводок Тайсона, залетаю в подъезд. Бездумно поднимаюсь на свой этаж. Захожу в квартиру. Отстёгиваю Тайсона. Раздеваюсь на каком-то автопилоте.
— Спартак…
Моего плеча касается нежная ладошка Таси. Я перевожу взгляд на девушку. Наверняка выгляжу потерянным, потому что она практически трясёт меня за плечо.
— Всё нормально! — говорит уверенно. — Не идеально, конечно… Но теперь она знает. И очень скоро всё поймёт. Дай ей немного времени.
Время… Я дам ей столько времени, сколько потребуется. Конечно, а как же иначе?!
— Где Алиса? — мой голос хрипит от напряжения. Прокашливаюсь. — Я могу сам с ней поговорить?
— Да, это определённо нужно сделать, Спартак. Алиса и сама хочет поговорить с тобой.
— Хочет?..
— Наша дочь в спортзале… И она ждёт именно тебя…
Когда захожу в зал, оставляю дверь немного приоткрытой. Тася настояла на этом, потому что она должна всё слышать и понимать, что происходит. И если я вдруг не справлюсь, она непременно вмешается и поможет. Но всё же мне хочется справиться самостоятельно.
Доказать в первую очередь себе, а не только всему озлобленному миру, что я достоин своей дочери.
Я хочу верить, что достоин.
Алиса замерла возле окна и, встав на носочки, пытается разглядеть, что творится на улице. Я неторопливо приближаюсь к ней, и девочка оборачивается. Сразу становится напряжённой и даже напуганной.
— Давай,
Её попытки дотянуться до высокого подоконника кажутся мне милыми и забавными. И мне нестерпимо хочется помочь ей. Ведь именно это и должен делать отец — приходить на выручку своей дочке.
Беру её на руки и помогаю сесть на подоконник. Алиса поджимает ноги и разворачивается лицом к стеклу. Оно немного запотевшее, и дочка ставит свой маленький пальчик на него, вероятно, чтобы нарисовать что-нибудь. Сначала проводит линию сверху вниз, потом рядом абсолютно такую же. То, что происходит на улице, её больше не интересует.
Я не сажусь на подоконник, а лишь прислоняюсь к нему. Стараюсь выглядеть расслабленно и бросаю с деланым безразличием:
— А у меня совсем не было отца.
Не знаю, правильную ли выбираю тему, ведь Алиса ещё слишком мала. Но мне почему-то кажется, что она способна понять намного больше, чем большинство её сверстников. Внутри её глаз какая-то взрослая мудрость и вдумчивость…
И сейчас, когда я своей репликой привлекаю её внимание, она тоже смотрит вдумчиво, с пониманием.
— Не было? — переспрашивает дочка.
— Меня воспитывала только мама, — пожимаю плечами.
Говорить о том, как она меня воспитывала, я, конечно, не стану.
— А куда он делся? — спрашивает Алиса, зацепившись за эту тему. — Умер?
Мой взгляд становится опечаленным. Девочка пяти лет уже знает о смерти. Но я не могу обвинять Тасю в том, что она посвятила её в эту тему. Наверняка она просто возит Алису на могилу к бабушке, вот и всё.
— Нет, не умер. Просто ушёл.
— У одной девочки на подготовительных занятиях папа тоже ушёл…
Алиса часто кивает, словно понимает, почему уходят папы. Но в следующую секунду её умозаключение приводит меня в тупик, когда она бросает почти небрежно:
— И ты тоже от нас ушёл… Да?
В груди больно царапает от правдивости её слов. Я — ушёл! Вроде бы и намерения мои были чистыми, правильными! Я всего лишь хотел для Таси лучшей жизни. Но не спросил её о том, чего хочет она. Всё решил сам с присущим мне эгоизмом!
И теперь мне нет оправдания!
Но моя душа умоляет об этом оправдании. И прощении… От Таси я его получил и теперь просто обязан добиться доверия и прощения дочери!
— Да, ушёл, — повесив голову, признаюсь я.
Краем глаза замечаю, что Алиса отворачивается и вновь начинает рисовать на стекле.
— Значит, мой папа… Андрей — не мой папа? — сбивчиво шепчет дочка, не глядя на меня.
— Он воспитывал тебя как родную, — отзываюсь я.
Не собираюсь настраивать её против Андрея. Она сама должна всё понять. Понять, кто действительно её любит.
— Но он же меня не любит, — вдруг произносит Алиса, посмотрев на меня. Её глаза наполняются слезами, которые в один миг рвут моё сердце на части.