Завоеватель
Шрифт:
В Осетре проснулась злость.
— Да не завоевываю я никого! — рявкнул он. — Живу, как живется! Как воспитали «росомахи»…
— Росомахи… — Ольга судорожным движением выхватила из рукава носовой платок и вытерла щеки. — Ты прав! Кругом одни росомахи! — Было ясно, что она произносит это слово без кавычек. — Будь они прокляты! — Она замахнулась, намереваясь дать ему пощечину.
Осетр и глазом не моргнул.
Истерика, что поделаешь… Впору ей самой отвесить по щеке, чтобы успокоилась. Как он уже поступил однажды…
Впрочем,
Глаза ее снова расширились, слезы мгновенно высохли, в лицо бросилась краска гнева.
— Я поняла! — прошептала она. — Я все поняла! Ты по-прежнему не доверяешь мне. Ты полетел проверять, не встречусь ли я там с кем-нибудь из врагов. Ты все еще подозреваешь меня в измене!
Надо было срочно спасать ситуацию.
Если эта глупыха и в самом деле станет считать, что он за нею следил, сегодняшнему разговору — грош цена!
Он встал и снова взял ее за руку.
— Послушай меня, Оленька! Неужели ты и в самом деле думаешь, будто я отправился в это путешествие, чтобы проследить за тобой? Для слежки за кем-либо в нашей стране существуют специальные службы, императору незачем заниматься этим самостоятельно. К тебе бы приставили сотрудника из ведомства графа Охлябинина, и вся недолга!
— А зачем тогда ты летал на Вайсбург?
— По-моему, это и так ясно! Чтобы охранять тебя. И если потребуется — спасти!
— Да что ты говоришь! — У нее сузились глаза. — А охраной у нас разве специальные службы не занимаются? Зачем императору брать на себя такие обязанности?
Нет, она ему не верила.
Он погладил ее по руке. И тут же понял, что сделал совершенно дурацкий для такого разговора жест.
Еще бы целовать взялся… Пришлось схватить сестру за плечи и стиснуть так, что она поморщилась.
— Неужели я мог поручить обеспечение твоей безопасности постороннему человеку? Ты подумай сама! Кому можно доверить такую задачу, чтобы справился? Гарантированно — только взяться за нее самому.
— Больно же, Остромир… — жалобно пискнула Ольга.
— Прости, пожалуйста! — Осетр отпустил ее. — Ты, конечно, можешь мне не верить, но не для того я летал на Ибн-Джухайям, чтобы, убедившись там в правдивости твоего рассказа, продолжать жить подозрениями.
Дальше на эту тему говорить не было смысла. Знать о «Матушке» Ольге не обязательно. Но еще об одной вещи можно было сказать вполне.
— Правда, должен признаться, что я летал на Вайсбург не только для того, чтобы охранять тебя. — Осетр хитро улыбнулся. — Мне и самому хотелось посмотреть на фрагербритских принцесс в домашней обстановке. При великосветских дипломатических знакомствах запудрить потенциальному жениху мозги — проще простого. А мне не хочется жениться на девушке после одного-единственного официального представления.
На лице Ольги тоже, наконец, появилась улыбка. Правда, очень и очень ехидная…
— Ну и как? Выбрал?
— Выбрал. Я склонен согласиться с тобой. Среди четверых только одна заслуживает внимания. Розалинда. Так что ты с блеском выполнила свою задачу.
Однако Ольга не приняла его тон.
— Не подлизывайся, братец! И ушла.
Осетр посмотрел на закрывшуюся дверь и пожал плечами.
Ладно, пусть подуется!
Все равно он вышел из сложной ситуации с наименьшими потерями.
Глава семьдесят девятая
Ольга дулась три дня.
На четвертый брат сообщил ей, что не просто принял решение, но и начал его осуществлять. В частности, вчера утром он отправил личное послание его величеству Отто Тринадцатому, где попросил у фрагербритского короля руки его дочери Роза-линды.
И если король даст согласие на брак, работа министерств иностранных дел обеих стран по подготовке договора о дружбе и взаимопомощи вступит в решающую стадию. Будет составлено и секретное приложение к договору, где главным врагом росского и фрагербритского народов будет назван Великий Мерканский Орден.
— Мы что, первыми нападем на мерканцев? — спросила Ольга.
— Вряд ли нам придется выступать в роли агрессора… — Брат мотнул головой. — Как только фрагербритцы присоединятся к нашему с халифатом договору, у Вершителя не останется иного выхода, кроме как начать войну Сейчас у них еще есть шансы на победу, но ситуация, с их точки зрения, меняется к худшему с каждым днем. Если он не начнет войну сейчас, позже он непременно проиграет.
— А если все-таки не начнет?
— Начнет! — убежденно сказал Миркин. — Нет у него иного выхода!.. Так что? Помирились мы с тобой?
Ольга помолчала. А потом сказала:
— Помирились. Куда ж мне деваться? Император коротко пожал локоть сестры. Будто скрепил печатью соглашение о прекращении боевых действий…
— Знаешь, Миркин, — продолжала Ольга. — Поначалу мне казалось, что ты так ненавидишь мерканцев из-за моего отца. Потом я решила, что из-за твоей матери. Потом тебе на голову свалилась я с сестрами, которых также нужно освобождать, и это стало еще одним фактором твоей политики… Но теперь мне кажется, что существует и еще какой-то фактор, неизвестный мне.
— А может, мной движет желание поквитаться с судьбой за тот страх, что я пережил в детстве, когда убили моего приемного отца и похитили мою маму? А есть и еще одна подспудная причина… С точки зрения тех, кто воспитывался в нормальной семье, моя жизнь у «росомах» была достаточно сложной, чтобы непременно захотеть поквитаться с виновниками…
Миркин говорил совершенно серьезным голосом, но Ольга чувствовала, что его слова не являются правдой.
Ей вдруг пришло в голову, что она ошибается, полагая, будто очень неплохо изучила своего брата.