Завтра ты умрешь
Шрифт:
– Для мужского журнала, – вставил тот. – В основном о спорте.
– Понятно, странно было бы, если б наоборот, – кивнула Наталья. – Ну, а я после нашего с тобой журфака задумалась, что делать… Да так, задумавшись, никуда и не пристроилась. Пробовала прижиться в одном крупном издательском доме, но знаешь, это оказалось не по мне. У меня было такое впечатление, что понадобится вся жизнь, чтобы кем-то там стать, а я так не играю! Канцелярщина не по мне, к репортажам никогда не тянуло, дорогие статьи новичку писать никто не даст, своих желающих полно… А связей у меня, сама знаешь, не было. Я вообще из Саратова, – обратилась она к Олегу, – так что тыл у меня был не такой, как у Ники. Ей что – не устроилась в Москве, так вернулась в Питер. Неизвестно, где еще лучше! А мне вот домой не хотелось. Короче, с деньгами у меня было
– Ты и не похожа на Джен Эйр, – заметила Ника, увлеченно слушавшая подругу. Она совсем забыла о еде, и шашлык доел Олег. Наталья хлебнула из банки безалкогольного пива и закурила:
– Если бы я была на нее похожа, эта работа мне бы не светила, – убежденно сказала она. – Представь, через неделю мне звонят из агентства, просят приехать на просмотр. Еду. Смотрю – сидит в кресле вальяжный такой мужчина в твидовом пиджаке с заплатками на локтях, курит трубку, сверкает золотыми очками. Интересный мужчина, на англичанина похож. Я сперва подумала – тот самый одинокий вдовец, даже сердце екнуло, но это оказался психоаналитик моей хозяйки. Начал вопросы задавать, прямо засыпал. Я уж не помню, что он спрашивал, что я отвечала, помню только, что ушла с задуренной головой. Думала – провал, а мне в тот же вечер звонят – вы прошли, условия такие-то и такие-то, остальное при встрече…
Она выпустила клуб дыма и улыбнулась:
– Ну, а при встрече выяснилось, что «девочка»-то, за которой надо присматривать, моя ровесница. Я с ней тогда и познакомилась. Честно говоря, было очень не по себе – как же так, думала, зачем взрослому человеку присмотр? Она выглядела шикарно – классический костюмчик по фигуре, бриллианты, часы – по стоимости как средняя машина. Ухоженная, холеная – хоть сейчас в телевизор, светскую хронику вести! Я прямо оробела! Сдержанная, вежливая, никаких там «ты»… Сразу видно, образованная, из хорошей семьи, а не из анекдота про жен новых русских.
– Может, ей просто было одиноко? – Теперь заслушался и Олег.
– Да нет, не просто, – качнула головой рассказчица. – В общем, мне не полагается этого разглашать, но… Вы же никому не скажете, правда? Да и фамилии ее вы не знаете.
Супруги дружно поклялись, что никому ничего не скажут. Водоросли для аквариумов и тисс к тому моменту были прочно забыты.
– У Ксении большие проблемы с головой, – громким шепотом сообщила Наталья и значительно подняла указательный палец: – Очень серьезные! Ей бы в больнице лежать, но муж ее, несмотря ни на что, обожает и боится отпускать. Она лечится дома, ну и понятно, что лишние гости там не приветствуются. Подруги, какие прежде были, думают, что ее вообще нет в стране, представляете? С тех пор как это с ней случилось, она для всех в Испании, живет в собственном особняке у моря. Муж уже пять лет вот так ее прячет… Ну и понятно, что ей в этом большом загородном доме ужасно одиноко, хочется с кем-то общаться, дружить… Когда она стала жаловаться на одиночество, ее психотерапевт решил, что нужно найти женщину ее лет для совместного проживания и общения. Ну, и я им подошла по всем статьям.
– А они тебе? – поинтересовалась подруга.
– Знаешь, иногда я сама забываю, что мне платят деньги за то, чтобы я дружила с Ксенией, – призналась женщина, и ее резкий голос прозвучал тепло. – Я к ней очень привязалась.
– Но что с ней случилось? – сочувственно спросила Ника. История показалась ей необычной, но это было неудивительно – за годы учебы в институте и дружбы с Наташей Деменковой она привыкла к тому, что обычные вещи с той, как правило, не случаются. Наташа, как магнит, притягивала к себе необычных людей и странные обстоятельства – Олегу не напрасно показалось, что она похожа на циркачку. Ее жизнь имела так же мало общего с обычной, среднестатистической жизнью, как укрощение львов – с бухгалтерским учетом. Супруги ожидали услышать душераздирающую историю, но Наталья неожиданно просто ответила:
– Я не знаю.
– Как?! – поразилась Ника. – Ты живешь с ней не один год…
– Почти пять лет, – уточнила та. – Да, живу и не знаю. А кого спросишь? Генрих Петрович, ее психотерапевт, не отвечает, мужа теребить – это верх цинизма, он и так за жену переживает… Молча. Не такой он человек, чтобы перед кем-то плакаться! А ее саму трогать… – Наталья вздохнула и поманила официантку. – Счет, пожалуйста! Ее я спрашивать боюсь. На бегу всего не расскажешь, но она не зря сидит взаперти, бедняжка… И знаете, иногда мне кажется – она забыла, что случилось. Это просто исчезло у нее из памяти, осталось только в подсознании. Такое бывает при очень сильном потрясении. Это называется «вытеснение». Я с Генрихом Петровичем общаюсь, вот и поднахваталась, – пояснила женщина.
– А дети у них были? – спросила Ника, вдруг забеспокоившись за двухлетнего Алешку, оставшегося дома под надзором бабушки. – Может, это с ней из-за того, что умер ребенок?
– Дети и сейчас есть, двое дочерей, – удивила ее Наталья. – Близняшки, уже большие, десять лет. Живут в Англии, учатся в частном пансионе. Она к ним совершенно равнодушна. Михаил Юрьевич, ее муж, недавно туда ездил, привез кассету – целый час снимал девочек. Она хоть бы одним глазом посмотрела! – И Наталья возмущенно тряхнула платиновыми локонами.
– И так было всегда, или только после ее… сдвига? – осторожно поинтересовался Олег.
– Я знаю только то, что было после, – отрезала женщина, которой явно надоели расспросы. – Я сама появилась после. Ну ладно, меня уже там потеряли, пора ехать. Нет-нет, я угощаю! – запротестовала она, отнимая у Олега счет. – Ника, диктуй мобильный, а я тебе оставлю свой. Созвонимся, только не сегодня, ладно? Представляю, что будет с Ксенией на этих дурацких похоронах! Ведь она этого питона любила, грех сказать, больше, чем собственных детей! Только и было слышно: «Сёмочка сегодня бледный, Сёмочка вялый, у Сёмочки понос, Сёмочку пора купать…» Правда, и он ее любил! – отдала дань справедливости Наталья. – Все, целую, бегу! Теперь не теряйся!
И спустя секунду желтый джинсовый костюм уже мелькал на автостоянке. Супруги, слегка оглушенные, переглянулись.
– Она совсем не изменилась, – проговорила наконец Ника. – Только вот волосы… Раньше Наташка была рыжая.
– Занятная у нее история, – Олег все еще высматривал на стоянке ярко-желтую фигурку, – ты думаешь – это правда?
– Самое удивительное в Наташе то, что она никогда не врет, – ошарашила его жена. – Можешь назвать ее вульгарной, хвастливой, грубоватой, какой угодно – но она не врунья, и сердце у нее золотое. Иначе, как думаешь, почему я с ней пять лет жила в одной комнате душа в душу?
– Странно, что я не встречал ее, когда приходил к тебе в общагу, – заметил Олег.
– Это было на пятом курсе, а она тогда в основном жила у своего парня, – пояснила Ника. – Не успела спросить, как с ним все кончилось… Дело-то шло к свадьбе.
– И так ясно, что кончилось не свадьбой, – Олег взглянул на часы. – Ну помчались, если хочешь что-нибудь купить! Если твой тисс купили, обвинять будешь Деменкову!
Однако тисс благополучно дождался запоздавших супругов, и они успели купить на рынке все необходимое для переустройства аквариумов. На этот раз Ника была снисходительна к поискам мужа, которые обычно вызывали у нее усмешку или раздражение. Она думала о подруге, о ее странной работе и больше всего – о загадочной Ксении, живущей взаперти в богатом особняке, как принцесса в средневековом замке. Что случилось с этой женщиной пять лет назад? Чем объяснить ее странное равнодушие к собственным детям? Насколько она больна, тяжело ли с ней общаться? Наталья уверяла, что привязалась к своей подопечной, и, конечно, не врала, но все же – зачем пришлось нанимать чужого человека для того, чтобы больной было с кем поговорить? Неужели нельзя было допустить к ней подруг?