Завуч. Досрочный выпуск

Вяч Павел

В груди резануло огнем. Но не от прошедшей простуды. А от полыхнувшей внутри ярости.

– Охренел? – ответный толчок, да такой, что Рустам отлетает на пару метров назад.

А его друг, словно только и ждущий этого момента, с кулаками бросается на него.

Дальнейшее слилось в одно смазанное пятно.

Вот он, не обращая внимания на сыплющиеся на голову удары, бьет в ответ. Вот он удачно встречает локтем подлетающего Рустама, но пропускает удар в нос. В глазах взрывается сверхновая, и он на секунду теряется. Вот мир летит вверх тормашками, и

он, пропустив бросок, падает на бетонный пол, чудом успев сгруппироваться в последний момент.

Сверху валится чье-то тело, выдавливая из груди воздух, а сознание, отключив боль, равнодушно посылает сигналы о сильных ударах в спину, плечо и бок.

Вот он вслепую хватается за что-то мягкое и рывком тянет к себе, скручивая и раздирая. Слышится полный боли вопль, хватка ослабевает, и ему удается сделать глоток воздуха.

Кувырок вбок, подняться на ноги, чтобы тут же согнуться от удара в живот. Ухватиться за ногу, владелец которой и не думал носить сменку, и, не обращая внимания на сыплющиеся удары, притянуть его к себе, чтобы перехватиться за плечо.

Под скрученными пальцами что-то хрустнуло, враг завыл, а удары перестали сыпаться на голову, давая возможность осмотреться.

Один стоит чуть поодаль, баюкая в руках лицо, второй, прижав левую руку к ключице, резко отпрянул назад.

– Твари, – сплюнул кровью Алексей.

– Мразь, – прошипел Тамерлан.

Его рука нырнула в карман джинсов, доставая оттуда нож.

– Ты мне чуть глаз не вырвал! – Рустам, оторвал руки от окровавленного лица и налитыми кровью глазами посмотрел на Алексея. – Убью, ска!

«Надо ударить первым!» – пришла правильная в общем-то, но запоздалая мысль.

Тамерлан бросился на него, размахивая своим ножом. Следом кинулся и Рустам.

В этом момент Алексея ясно понял, что сейчас или он или его. Мозг заработал с космической скоростью, просчитывая ситуацию.

«Тамерлан здоровый, у него нож. Рустам поменьше, у него глаз. Сначала Рустама. Потом Тамерлана. И плевать на нож!»

Алексей бросился навстречу отморозку с ножом и, отметив краем сознания резкую боль в районе живота, оттолкнул его в сторону, разворачиваясь ко второму.

Удар между ног. Подлететь с согнувшемуся пополам ублюдку и буквально вбить колено ему в живот. Есть! Попал в солнышко!

Алексей оскалился, разворачиваясь назад.

Один выведен из строя, остался второй.

– Писец… тебе… ур-род! – прорычал враг, перемежая слова с махами ножом. – У… бью!

Занятия гимнастикой помогали Алексею уклоняться от резких взмахов ножа, который превратился в тусклую молнию.

Восприятие мира сузилось до точки, и он видел перед собой только серебристые росчерки вражеский когтей.

Стиснув в кулаке вытащенную из внутреннего кармана пиджака ручку, он отступал, терпеливо дожидаясь, когда беснующийся перед ним зверь прыгнет всерьез, престав пугать.

Неожиданно по ушам резануло истошным воем, на мгновение оглушая и парализуя, и враг, припавший на передние лапы, бросился ему на грудь.

Глава 9

Но

в горло Алексей успел вонзитьИ там с усильем прокрутитьСвое орудье. Зверь завылРванулся из последних сил,В живот вонзаясь все сильней,Они, обнявшись крепче двух друзейУпали на пол. В тишинеБой продолжался на земле.

«Уничтожить! Растерзать! Втоптать!» – Алексей уже не чувствовал ног, но упорно продолжал вбивать кулаки во что-то мягкое и теплое.

Верная ручка, купленная по акции в книжном магазине, обломилась, застряв в горле врага, и Алексей без сожаления стряхнул с рук остатки пластика. Он должен был закончить дело – добить зверя и защитить своих… своих кого? Родных? Друзей?

Здравый смысл постепенно возвращался, а вместе с ним возвращалась и память.

«Детей! Он должен защитить своих детей! … Но от кого?»

Он присмотрелся к подмятому под себя врагу, сил у которого оставалось только на яростный хрип.

Избитое в кровь лицо, свернутый набок нос, торчащая из горла ручка. И самое главное – удивленные глаза, глубоко внутри которых поселилась безнадежная тоска.

«Тамерлан… – вспомнил Алексей Александрович. – Второгодник. Третий год терроризирует всю школу, забирает у мелких деньги на обеды, пристает с гнусными намеками к старшеклассницам, вымогает у сверстников телефоны, несколько раз подозревали в краже денег из учительских сумок, но доказать не смогли. Отец – сидит. Мать – пьет. Озлобленный на весь мир ребенок, у которого не было детства. Рано повзрослевший хищник. Как оказалось, носит в школу нож, который, не задумываясь, пустил сегодня в ход! Если все оставить так, как есть, то он или кого-нибудь покалечит, или вовсе убьет».

Алексей посмотрел на парня в надежде увидеть хотя бы тень страха или раскаяния на его лице, но наткнулся лишь на обжигающий злобой бездушный взгляд конченного отморозка.

– Кто, если не я? – обреченно прошептал Алексей Александрович, смыкая руки на горле подростка.

– Алексей Александрович, – донесся сбоку приглушенный голос Миши Балышева. – А ради чего был этот бой?

– Ради свободы от таких нелюдей, – прошептал Алексей. – Ради вас. Ради детей.

– Неужели нужно убить ребенка, чтобы спасти от него остальных?

– Я не знаю, – прошептал Алексей.

– Знаешь, – не согласился Миша мягким баритоном.

Алексей с внезапно пробудившимся интересом скосил глаза налево – голос был приятный, знакомый, но точно не Мишин. Да и присевшего на корточки мальчика в Мишиной толстовке он хоть и видел не впервой, но затруднялся сказать, когда и где именно.

Не-Миша провел рукой по лысой голове, поправил ярко-красный галстук и неожиданно ему подмигнул.

– Э-э-э, – совсем не по-учительски завис Алексей, – Цит?