Заявка на подвиг: Сказочное повествование
Шрифт:
– Дык ты, малек, погибели нашей хочешь! – ухмыляется вторая, одноглазая. – А ты про презумпцию невиновности слышал? Ты сначала нашу вину докажи, а потом уже соревнования устраивай! А то, может, мы невиноватые вовсе.
– Вон она, твоя невиновность, – рыцарь пальцем на драконье брюхо показывает, – из желудка твоего голос подает с заметной периодичностью.
– Бездоказательно, – отнекивается седьмая голова. – Может, это у нас язва разбушевалась. У нас, знаешь, она какая: не язва, – Визувий!
И как дыхнет в сторону рыцаря своим многодневным перегаром. Но выстоял барон Николай – слегка только
– Ты меня отрыжками-то своими не стращай, – отвечает. – Язва – это дело вкуса. А к таким запахам я привычный, у меня у самого вся сознательная юность в общепите прошла. Сам, между прочим, остреньким люблю побаловаться... то есть, любил... – он оглянулся на донью Маню и указал дракону в ее сторону: – Ты вот ей спасибо скажи, что я питаться стал по-человечески, а то бы я тебе сейчас в ответ так дыхнул адекватно, что и продолжения у нашей сказки не последовало бы. Сбил бы всю твою неполную дюжину кеглей одним своим шаром.
Оруженоска поморщилась от таких речей, а дракон «спасибо» говорить ей не собирается, напирает на рыцаря второй головой:
– Что ты прицепился, как банный лист! Не имеешь права, мы – существо неприкосновенное! Мы в красную книгу занесены!
– А я к тебе, твое беззаконие, прикасаться и не собираюсь, мне это даже противно. Я тебя посредством мяча лупить буду. А по любому закону рикошет прикосновением не считается.
Ну, уж таких речей Спартак Динамыч перенести не мог! Это уж чересчур – на его неприкосновенную уникальность посягать, поносить ее последними грязными словами! Нажал-таки рыцарь на любимую драконью мозоль, нашел у него педаль газа.
– Что?! – переспрашивает дракон на всякий пожарный случай, а сам уже огнем наливается.
А рыцарь повторять не спешит и разжигает тот пожар до последней степени сложности.
– А что слышал! – говорит дерзко.
Спартак Динамыч взревел паровозно, выпустил из ноздрей дымные струи и так размахнулся лапищей, что чуть было не размазал рыцаря в лепешку. У самого рыцарского лица остановил свою гигантскую пятерню. А барон Николай даже с места не сдвинулся, только глаза закрыл и с жизнью мысленно попрощался. Но виду, правда, не показал – постеснялся доньи Мани.
Дракон тогда лапу чуть правее отвел да как всковырнет ею землю – что тот экскаватор! Раз поддел – и целую яму вырыл, только комья на рыцаря полетели, только насыпь у его ног образовалась.
– Вот тут твои косточки закопаю, – говорит вторая голова, указывая своим единственным зрачком на свежевырытую яму. – И поливать каждый день буду, регулярно, сам догадайся чем.
Барон Николай сделал два шага и заглянул вглубь.
– Ну что ж! – говорит. – Давай усложним условия, приблизим мой футбол к твоим «жмурикам». Сколько же тут, голов-то твоих уместится? Пожалуй, что три, не более. Давай так: три твоих головы против одной моей. Согласен? Фора очень выгодная: у тебя одиннадцать жизней получается, а у меня – одна всего! В случае выигрыша ты у меня ее – жизнь эту – забираешь, а я у тебя – только футбольную команду да три головы. Ну что ты молчишь, идет?
Задумался Спартак Динамыч, все головы в пучок собрал, пальцами зашубуршил: не может отказаться от такого выгодного предложения.
– Это как? – с мрачной миной
– Голы, головы – какая разница! – заявляет рыцарь. – До трех голов играем – что не понятно?
Спартак Динамыч затих, пошел в нем некий сложный процесс взаимодействия алчности с жадностью. Уж что верх одержало – неизвестно, но решил дракон от такой выгодной сделки морды не воротить. И даже мысль пятой его головы – о том, что раз человек такое глупое предложение делает, значит, точно у него козырь припасен, – не остановила дракона.
– Идет! – говорит после минуты размышления и хвостом хлестко щелкает: приняты условия.
Обговорили детали поединка, отсчитали по одиннадцать метров от обеих ворот, определили поле спортивной брани, очертили боковые линии. Бросили жребий, кому первому бить; выпало барону Николаю. Оруженоска бегает по всему полю, помогает в разметке, крупные камни и острые осколки с поля убирает, а призраки, слуги драконьи, вообще рады-радешеньки: сто лет у них никаких спортивных мероприятий не было, а тут целое футбольное представление намечается.
Вроде все к матчу готово, стороны у своих ворот разминаются. Оруженоска барону Николаю мяч подкинула, тот дракону его показывает, а дракон на это лапой «нет проблем» делает, у него, дескать, свои мячи найдутся.
Метнулись призраки по драконьему указанию в пещеру и притащили из нее большую корзину с десятью мячами – такими же новыми и пахнущими, как и рыцарский мяч-кладенец (их позавчера раздобыли специально для похищенной команды). Высыпали это богатство на землю. «Вот те на! – думает рыцарь. – Как же я кладенец от других мячей отличу?» Оглянулся в замешательстве на оруженоску, а та сама в растерянности пребывает, ничего посоветовать не может. Она и молчать-то устала, а сказать ей на это нечего. Барон Николай подобрал какой-то засохший листок, плюнул на него исподтишка и прилепил к своему мячу. Пометил кладенец таким образом и только после этого вытряхнул его из авоськи в общую кучу.
Спартак Динамыч на все эти приготовления глядит заинтриговано: никак не раскусить ему, чего это рыцарь там мельтешит.
– А позволь узнать, гость непрошеный, – осторожно спрашивает голова номер четыре – самая обыкновенная голова, без особых примет, – кто тебя ко мне подослал и кто тебе подсказал со мною биться?
– Совесть мне подсказала, – отвечает рыцарь, – других подсказчиков не имею.
– Вот как! – удивляется голова и с недоверием на рыцаря смотрит. – То есть, ты по собственной своей инициативе футболистов выручать вызвался? Так, что ли?
– Точно так, твое беззаконие. По собственной инициативе. Я – рыцарь, я футбол люблю и судьба любимой команды мне не безразлична. Вот и пришел я сюда, чтобы защитить спортивную честь моего родного города!
– Ну правильно, – усмехается седьмая голова, – чью еще честь остается защищать рыцарям в наши дни? Только спортивную!
Донья Маня от этих слов покраснела, а барон Николай вспыхнул.
– Ну, знаете ли! – вспылил он. – Это уже хамство! Я не потерплю таких намеков!
Он заходил по полю взад-вперед, потом резко остановился и торжественно заявил, прямо и решительно глядя во все драконьи морды разом: