Заземелье
Шрифт:
Какое-то время Филипп молчал, сосредоточенно меня разглядывая. Выражение его лица для меня тоже оставалось загадкой. Ни один мускул не был напряжен, что говорило об абсолютном спокойствии. Но в глубине его черных глаз угадывалось чувство, похожее на жалость.
– Узнаешь, когда придет время, – наконец произнес он.
– А когда оно придет?
Я была близка к истерике. В какой-то момент поняла, что не для чего хорошего меня не стали бы похищать из дома и водружать под землю.
– Успокойся, Фаина! – я вздрогнула от собственного имени, произнесенного его низким голосом. – Я тебе все расскажу, но не раньше, чем ты обвыкнешься и начнешь работать.
Работать?!
– Я попала в рабство? – не спросила, а потребовала я.
– Мы не держим рабов. Но… работать обязаны все.
Он издевается?! Так спокойно об этом говорить! А меня спросить не нужно? С какой стати я должна на них работать?
– У тебя нет выбора, – еще более равнодушно ответил он. Но в голосе его я различила угрозу. – Ты нужна нам, и твое желание не учитывается. Спокойной ночи. Чтобы принять ванну, нажмешь на эту кнопку.
Филипп вышел за дверь, оставив меня в состоянии близком к столбнячному. Опомнившись, я бросилась к двери. Можно же попытаться удрать! Дорогу назад, в лес, я помню, иди себе по коридору, а из леса как-нибудь выберусь. Я толкнула дверь и моментально разрыдалась, потому что она оказалась запертой. Каким-то непостижимым образом Филиппу удалось ее заблокировать без замка.
Жалость к себе и загубленной жизни переполняла и выливалась слезами. Я рыдала, сидя на полу возле двери, пока не поняла, что толку от этого никакого, никто не поспешит мне на помощь. Значит, нужно выкручиваться самой. Но сначала стоит подумать и осмотреться.
Я подошла к ванне. Какую тут он кнопочку мне показывал? Кнопка имелась одна, рядом со сливным отверстием, которое оказалось и наливным тоже. В этом я убедилась, когда нажала ее, и ванна стала наполняться зеленой жидкостью с непонятным терпким запахом. Я с удивлением смотрела, как растет уровень воды, и думала, смогу ли залезть внутрь? Не позеленею ли я после такой ванны?
Потрогала воду рукой и убедилась, что она в меру горячая. А как они поступают, если нужна холодная вода. И как быть, если я захочу пить? Я оглянулась и с удовлетворением отметила, что на столе стоит графин, наполненный обычной водой, по крайней мере, с виду.
Нус, попробуем… Я скинула одежду прямо на пол, подальше от ванны. Присела на краешек и зачерпнула воду рукой. Такая мягкая, что кажется мыльной. Аккуратно опустила ноги в воду, по телу заструилось приятное тепло. Не выдержала, погрузилась полностью в зеленую жидкость, когда убедилась, что следов на теле она не оставляет, и я не позеленею после такого купания. Двигаться не хотелось, и я просто позволила себе расслабиться и хоть какое-то время ни о чем не думать. Странно, но вода не остывала, хоть я и достаточно долго пролежала в ней. А, может, это и не вода вовсе, а какой-нибудь специальный химический состав? Нужно будет завтра спросить об этом Филиппа. Внезапно в голову пришла мысль, а увижу ли я его завтра? Что если не увижу его больше никогда? Почувствовала, как внутри растет тоска. Я хотела увидеть Филиппа снова.
Когда поняла, что глаза непроизвольно закрываются, и я рискую уснуть прямо в ванне, заставила себя покинуть теплый водоем. На черной вешалке висело зеленое полотенце, в которое я и закуталась. Голод заявлял о себе все сильнее, настырно теребя желудок. Но кормить меня, по всей видимости, сегодня не собирались. Отпив воды прямо из графина за неимением стаканов, я решила отправиться спать, положившись на утро, как начало нового дня. Сил дальше исследовать комнату не осталось.
Глава 4
Мне
На меня никто не смотрит. Через какое-то время понимаю, что меня не видят. Взгляды отстраненно скользят мимо. Зато я вижу себя прекрасно, вернее, я вижу свои руки, ноги… Что за зеленый балахон на мне с широкими рукавами и длинным подолом? Похоже на кимоно – на запахе, с широким поясом.
Ноги сами ведут меня к одной из дверей. Взгляды собравшихся в комнате устремлены именно на нее. Я открываю дверь и вижу Виталю с виновато опущенной головой. Хочу крикнуть, как рада ему, и не могу – голосовые связки парализованы, из горла не вырывается ни звука.
– Ты не должен был покидать мир так рано!
Кто это говорит? Кроме брата я никого не вижу в комнате. Но голос слышен отчетливо и говорит он сурово.
– Мы накажем тебя за срыв предназначения. Ты должен был еще жить, чтобы исполнить свою цель. Из-за твоей глупости рвется цепочка, меняется целый ряд событий. И нам все это разгребать и приводить в порядок. Но хуже всего твоей сестре. Ей предстоит выполнение твоего и своего предназначения.
Да как же так? Что же он такое говорит?! Виталя ни в чем не виноват! Как можно быть виноватым в собственной смерти, если ты не самоубийца?
Хочу закричать, чтобы Виталя услышал, понял, как я рада видеть его и ни в чем не обвиняю. Как рыба на суше открываю рот и чувствую, что воздуха постепенно становится все меньше. Хватаюсь за горло, дышать уже практически нечем.
Виноват… Виноват… Виноват… Эта мысль пульсирует в висках, а я теряю способность видеть. Виталя, помоги! – хочется крикнуть, но я только выталкиваю остатки воздуха из легких.
Картинка исчезает, меня окутывает холодный и липкий туман. И тут я начинаю кричать…
Первый раз в жизни я проснулась от собственного крика. Вся мокрая лежала на кровати. Куда подевалось одеяло? И почему темно в комнате? Помню, что не выключала свет, когда ложилась спать. Я его намеренно оставила гореть из-за какого-то суеверного страха. Странно, что я сразу же сообразила, где нахожусь, еще даже не проснувшись до конца. И тут я увидела их – две светящиеся точки.
– Филипп?
Я села на кровати и нащупала одеяло в ногах, затем натянула его на себя. Хорошо хоть вчера догадалась надеть сорочку, такую же зеленую, как все тут.
– Филипп, почему молчишь?
Я не могла определить, на каком расстоянии от меня находятся глаза. Рядом он или далеко? И почему молчит?
А потом все пропало. Я не слышала, как закрылась дверь, не видела, как он передвигался по комнате.
Я хлопнула в ладоши и моментально ослепла. Потом еще хлопнула дважды и только после этого открыла глаза. В комнате никого не было, о чем я догадалась раньше. Что понадобилось Филиппу от меня ночью? И к чему эта таинственность?