Зазеркалье: авторитет законов или закон «авторитетов»
Шрифт:
Предупреждение нешуточное. На войне всякое бывает, и найти повод, чтобы из танка по деревне пальнуть — большого ума не надо. Как старейшины принимали решение — неизвестно. Но аксакалы пришли к командиру полка и сообщили, что пропавший прапорщик находится в Грозном, и что они готовы вернуть его в полк, если командир организует им поездку в город. Командир принял архимудрое решение: выдал аксакалам пропуск в виде. лейтенанта. И еще раз предупредил, что если через три дня не вернут прапорщика и «пропуск», от деревни останутся одни головешки.
Аксакалы снарядили нешуточную экспедицию. На трех легковушках дюжина
Понятное дело, бдительные граждане сообщили куда полагается о том, что по городу на трех машинах барражирует чертова дюжина вооруженных джигитов. Центральная комендатура дала указание задержать колонну. Абаканский ОМОН тормознул их у блокпоста. Джигиты и лейтенант объяснили бойцам блокпоста цель своего прибытия в Грозный. Абаканцы — ребята не конфликтные, предложили джигитам подождать у блокпоста до внесения ясности в ситуацию.
Бойцы ОМОНа и джигиты начали мирную беседу «за жизнь». Сидят, курят, все чин-чином. И тут, поднимая клубы пыли, подлетают два «Урала» и БМП Костромского полка. Плюс мы с Лехой на своем уазике. Джигиты, вперемешку с ОМОНом, изготовились к бою.
Кровопролитие предотвратил находящийся на блокпосту начальник штаба ОМОНа. Он приказал своим бойцам и джигитам не стрелять, а сам побежал к нам, крича:
— Не стрелять! Не стрелять! Не стрелять!
К счастью, начальника штаба все знали в лицо. Он вкратце разъяснил происходящее. С учетом моего удостоверения №041 я оказался старшим оперативным начальником для всех присутствующих.
Между тем к месту событий подъехали еще две БМП с десантом, но на разговоры времени уже не было. Командиру костромичей я поставил задачу: на всякий случай готовиться к бою. Сам с напарником и начальником штаба Абаканского ОМОНа на своей машине поехал на блок-пост.
Первым к нам подбежал молоденький лейтенант и начал сбивчиво докладывать обстановку.
— Жить хочешь? — говорю лейтенанту. — Садись в мою машину, и ни под каким предлогом не выходи из нее.
В это время к нам подошел «старший джигит»: его товарищи взяли нас под прицелы своих автоматов. «Старшой» сбивчиво разъяснил, что он и его односельчане выполняют поручение командира российского полка.
Я представился и предложил сдать оружие. «Джигит», естественно, отказался. Завязался диалог. Обе стороны высказались против боя, так как понимали, что ввиду численного превосходства «джигитов» мы перебьем, но и они нашей кровушки пустят изрядно. В итоге удалось убедить «джигита» в необходимости уехать из города. Договорились, что их колонна поедет за моей машиной, я доведу их до Ханкалинского блокпоста, через который они заехали в Грозный, а дальше у каждого своя дорога.
Говорю «старшему джигиту», что пойду к солдатам и дам команду не стрелять в колонну «гостей». Леха с лейтенантом и Кокодилом остались в нашем «УАЗе» на блокпосту.
Вернувшись к костромичам, с которыми был и командир бронегруппы — две БМП с десантом Центральной комендатуры Грозного, объяснил ситуацию.
Договорились, что бронегруппа немедленно выдвигается на Ханкалинский блокпост и организовывает
Возвращаюсь на блокпост, командую «старшему джигиту»:
— По машинам! Езжайте за мною.
Джигиты по команде старшего оставили укрытие и стали рассаживаться в свои автомобили. Тут к нашему «УАЗу» подходит чеченец лет сорока и требует, чтобы лейтенант ехал с ним в машине. Пытаюсь объяснить, что это исключено. Чеченец говорит, что он лично головою отвечает перед командиром полка за этого лейтенанта и не хочет, чтобы от его села остались одни головешки. В спор вмешались другие чеченцы. Ситуация стала выходить из-под контроля.
Абаканские омоновцы тем временем укрылись на блокпосту и взяли под прицелы автоматов и нас, и чеченцев. Теперь получилось, что я с Лехой, водителем и лейтенантом окружены чеченцами, и в случае перестрелки нам суждено пасть от пуль омоновцев.
Чеченцы были опытными бойцами и по-своему оценили ситуацию. Они окружили «УАЗ», в котором сидят три чекиста и один пехотный лейтенант, но и они, в свою очередь, окружены чуть ли не ротой милиции и спецназа ВВ МВД РФ. Ситуация патовая.
— Раз так, то мы уезжаем. Разбирайтесь сами с солдатами. Вон их сколько! — спокойно говорю «старшему джигиту».
В конце концов решили: сорокалетний чеченец едет в нашем «УАЗе» вместе с лейтенантом. Поехали! Чеченец сидит на заднем сидении между Лехой и лейтенантом. Завели разговор. Вполне дружелюбный. В какой-то момент Леха с шутками-прибаутками отстегнул у Лемы, так он назвался, магазин от автомата. Едем.
Со стороны блокпоста нам навстречу едут машины, и чеченцы из них что-то кричат сопровождаемым мною джигитам. До блокпоста — чуть меньше километра. Чеченцы своими тремя машинами прижимают нас в кювет. Нам бы рвануть к блокпосту — наверняка в нас стрелять не стали бы, знают ведь, что в машине их товарищ! Но случилось так, как случилось. Мы остановились, рассчитывая, что вот-вот подъедут костромичи. Но они куда-то запропастились. Трагикомическая ситуация! До блокпоста рукой подать, мы его видим, но окружены дюжиной беснующихся вооруженных чеченцев!
Произошло это неподалеку от «представительства сепаратистов», которое было открыто в Грозном после Бу-денновской трагедии. В то время велись какие-то переговоры с министром информации и печати при правительстве Дудаева Мовлади Удуговым. А располагалось это «представительство» в километре от Ханкалинского блокпоста.
Подъезжают сотрудники «представительства». Жаркие споры вели минут тридцать. Из машины не вышли, беседовали с Ф-1 [77] в руках, предохранительные чеки от которых выбросили чеченцам под ноги, демонстрируя готовность применить это смертоносное оружие.
77
Ф-1 — оборонительная граната, разлет осколков до 200 метров, в народе называется «лимонкой».