Зазеркальная Империя. Трилогия
Шрифт:
Тяжестью этой оказался давешний «прапорщик», уже без шлема и не багрово-красный, а мертвенно-бледный в синеву. Ноги бывшего парламентера волочились за ним плетьми, царапая заостренными стальными башмаками плиты пола.
Вопреки ожиданиям, пленный оказался жив.
Не в состоянии привести его в чувство своими силами, жрецы, оживленно жестикулируя, что-то защебетали главному, а тот перевел Чебрикову.
— Сделайте милость, дорогая, — морщась, обратился граф к Вале. — Жрецы вспомнили о вашем чудесном нашатыре.
Девушка, которая сама, возможно, находилась
Секунды две реакции не было, и спутники было решили, что враг уже на пути к кому-нибудь из своих богов, но тут он глубоко вздохнул, мотнул головой так, что чуть было не перерезал себе горло о край высокого стального воротника, и открыл водянисто-голубые глаза, сначала мутные, но затем прояснившиеся.
Между верховным жрецом и пленным последовал короткий диалог, после чего последний был величественным жестом отпущен. Те же жрецы дотащили его до входа в зал и предоставили добираться до своих самостоятельно.
Смотреть, как искалеченный вояка ползком, волоча перебитые, похоже, ноги, перебирается через груду тел, завалившую вход, было тяжко. Но чувство сострадания тут же улетучивалось, стоило бросить взгляд на принесенные час назад им же, наглым, полным сил и уверенности в себе и своем деле, отрубленные головы храмовых парламентеров и так и не прибранное тело мальчишки-вестника.
— Пленный сказал, что Аурвадарта больше не станет пытаться взять храм штурмом, — бесстрастно произнес ротмистр. — Защитников перестреляют из луков и забросают камнями из пращей.
— А что ответил священник?
— Если сил обороняться не будет, он откроет Красные Врата...
— Каким образом?
— Не знаю, — пожал плечами Чебриков. — Но, скорее всего, он не блефует.
— Смотрите! — Конькевич так толкнул Николая в плечо, что тот едва не упал.
— Чего ты... — досадливо начал Александров, оборачиваясь к нему, и замер на полуслове. Переход начал открываться.
Преодолев множество переходов, располагающихся, так сказать, на воздухе, путешественники впервые увидели, как открывается проход в иной мир в твердом объекте. Зрелище было впечатляющим...
По каменной кладке бежали, дрожа и переливаясь, радужные волны, исходящие из одной точки, словно круги на воде. Иллюзия того, что стена превратилась в установленный вертикально брусок желе, было полным: она колебалась, стыки между массивными глыбами извивались, при этом оставаясь нерушимыми... Радужное сияние налилось густой синевой и... пропало. Стена снова стояла как ни в чем не бывало, готовая, казалось, выдержать прямое попадание пятитонной фугасной авиабомбы.
— Не открылся... — ахнула Валя, но старик, видимо уловив разочарование на лицах своих гостей, энергично затряс головой и, подойдя к стене, швырнул в то место, откуда расходились сияющие волны, камешек.
Предмет, вместо того чтобы щелкнуть о стену и отскочить, канул в ней совершенно так же, как ранее его собратья, швыряемые в обычные ворота. Жрец обернулся
— Уходим? — Спросил Конькевич.
В глубине коридора, ведущего в зал, снова взревела боевая труба: видимо, «прапорщик» добрался-таки до своих.
Никто из спутников не успел ответить Жорке.....
Кавардовский, про которого все уже позабыли, лежавший до того без движения в укрытии за массивным постаментом, внезапно вскочил на ноги и, ткнув чем-то в живот стоящего неподалеку от него немощного старца, выхватил у него из рук скимитар и, опасно размахивая этим смертоносным оружием, прыгнул в сторону открывшегося перехода. Еще мгновение — и он, словно нагретый нож в масло, вошел в каменную стену и сгинул без следа...
— Уйдет! — взревел ротмистр, бросаясь за ним. — По обычному порядку — все за мной! — скомандовал он, оборачиваясь на бегу. — Капитан, вы замыкаете! Не поминайте лихом, если что!..
Задержавшись немного на пороге (видимо, пытался все же соблюсти рекомендованный еще Берестовым интервал проходов), Чебриков решительно шагнул в стену, исчезая в ней.
И в этот момент из коридора посыпались первые стрелы.
— Никогда бы раньше не подумал, что придется этой штукой пользоваться!
Жорка, пыхтя, прикрывал сконцентрировавшихся перед воротами путешественников огромным круглым щитом, позаимствованным у одного из убитых пехотинцев Аурвадарты, в то время как Николай из укрытия огрызался короткими очередями из своего «Дегтярева».
Нападающие под прикрытием стрел и камней, дождем сыпавшихся вокруг, уже сумели просочиться в зал и теперь вели прицельный «огонь» по прислуге катапульт, сновавшей как угорелые вокруг своих смертоносных машин. Три грозных орудия уже замолчали навсегда, но оставшиеся, выпустив свои снаряды, выкосившие целые ряды нападавших, готовы были повторить залп.
Сердце обливалось кровью при мысли о том, что продержаться против превосходящего в десятки раз по численности противника немощным обороняющимся не удастся.
Переводчик в лице ротмистра отсутствовал, находясь за гранью, но Николай и Жорка, как могли, на пальцах, отчаянно пытались убедить верховного жреца, уже, похоже, отрешенного от всего земного, уйти вместе с ними. Так же жестами тот объяснил, что ни он, ни остальные жрецы храма не покинут и будут тут сражаться до последнего вздоха. Гостям же он красноречиво указывал на выход: не мешайтесь, мол, в наши разборки — скатертью дорога!
Отчаявшись убедить его, Николай решился на отступление.
— Господи помо... — раздался за спиной Валин голос, оборвавшийся на полуслове.
— Валя прошла, — констатировал Жорка, из последних сил удерживающий щит, который ежесекундно вздрагивал от прямых попаданий стрел и камней. Снаружи он уже, наверное, напоминал ежа. — Кто следующий?
— Ерунды не пори, — огрызнулся Александров, очередью в три патрона срезая чересчур нахального аурвадартовца, подобравшегося с обнаженным кривым мечом слишком близко. — Ты идешь! Шаляпина не видел?