Зажигалка. Сборник рассказов
Шрифт:
Однажды, скучно стало Книге. Утомились страницы фолианта от однообразия. Тысячи людей осчастливила она, но все они представлялись ей одним человеком. И даже не человеком, а каким-то мертвым существом, потому что горели его глаза безжизненной алчностью. Захотелось ей почувствовать живой взгляд. Человеческий.
Бросилась она искать человека с живыми глазами, который ничего бы от нее не хотел, но обрадовался бы ей, как умному собеседнику. Вначале прошлась по тем, кто уже все имел, но просили они еще большего. Хоть и загорались глаза их восторгом при виде Книги, но не было в них настоящего счастья, даже искренней благодарности не наблюдалось, и все, как один кандидаты зависели от обуявшей
Тогда пошла она к, так называемым, страждущим и обездоленным. То же самое и там, только мечты и сокровенные желания бедных, оказались совсем уж ничтожными и безынтересными. Кому дом, кому автомобиль. Хорошую работу. Переезд в другую страну. По одной странице едва прочитывали они. Пожалела она, что связалась с людьми из нижних слоев. Ничего, кроме жалости, они не вызывали. Она хоть и старалась, но смертная скука охватила Книгу. Захотелось ей умереть.
Тем более что, веками, не знавшая сносу обложка, после рук всего человечества, вконец истрепалась. Некоторые листы вываливались, потому что малограмотные люди не уважительно относились к ней, сворачивали в обратную сторону. Всюду жирные пятна, потому что читали во время еды и хватали грязными руками. Не раз на нее что-нибудь проливали и ставили. Загибали страницы. Книга разбухла. Стала неповоротливой. Вид заимела далеко не волшебный.
"И вот что странно, – валяясь на пыльной обочине, размышляла Книга, – Счет веков множится, увеличивается общечеловеческий возраст, а человечество не становится мудрее. Где его лучшие представители? Кто они и почему молчат? Имена! Я не слышу ни имен, ни речей! Где, я вас спрашиваю, имена достойные исторической памяти?! Кто сегодня радеет за человека вообще?! Почему сто лет назад были общественные деятели мирового масштаба, а сегодня их нет?! И даже маленькие и несчастные человечки сто лет назад могли сплотиться и постоять за себя. Да, зачастую их использовали в сугубых целях, но они могли и были той силой, что двигала общественный прогресс, тащила классовые вагоны по пути справедливости. А где, я вас спрашиваю, этот локомотив сегодня?! Как мы докатились до того, что каждый сам за себя и лишь ради собственной выгоды?! Конечно, конечно, в первую очередь для себя, но обязательно на пользу другим и во имя общего блага. По крайней мере еще сто лет назад, хотя бы казалось, что было именно так… А сегодня все думают о себе и в первую, и во вторую, и в третью очередь. О себе и только о себе. Но это тупик, господа. Конец человечества. Такое ощущение, что, забравшись на вершину, мы, вдруг, прыгнули вниз. Как бы ни была глубока пропасть, но у нее есть дно".
Налетел ветер. Порыв его был резким, почти свирепым. Ветер задрал крышку Книги. Небрежно перелистнул несколько страниц. Книга почувствовала себя беспомощной и никому не нужной. И тут, ее заметил немолодой гражданин, ожидавший "маршрутку" или автобус. Рядом была остановка общественного транспорта.
Мужчина поднял, смахнул пыль, аккуратно положил Книгу в затасканный, промтоварный пакет от известного бренда. Книга так расчувствовалась, что за навернувшимися на глаза слезами не успела, как следует разглядеть поднявшего ее человека. Средних лет мужчина, одет опрятно, однако по внешнему виду не скажешь, что книголюб. Вот и всё, что она могла сказать о нем.
"Даже не заглянул внутрь. Не прочел ни строчки". – с обидой подумала Книга, но чувство благодарности пересилило. В пакете уже что-то лежало, но она не захотела знать, что именно. Прикрывая глаза, она решила ни о чем больше не думать. И вскоре, вместе с чем-то стеклянным, лежа у человека на коленях,
Человек выложил Книгу на компьютерный стол и как будто забыл о ней. «Просто он еще не знает, что я волшебная». – самоуспокаивалась Книга, привыкшая к ажиотажу вокруг себя. На обложке отпечаталась самодовольная улыбка.
Прошло немного времени. "Это возмутительно!" – теряя терпение, заявила Книга. "Что именно?" – спросил человек, не повернув головы, не поинтересовавшись, кто говорит. Пальцы его бегали по клавиатуре. Внимание поглощал монитор.
"Я волшебная!" – выпалила Книга, не выдержав человеческой наглости. "Я знаю. – человек занимался своим делом, голос звучал отстранено. – Все книги волшебные". "Нет, я серьезно". – Книга продолжала настаивать. Однако выказываемое человеком равнодушие поразило от корки до корки. Никогда ей не приходилось упрашивать и оправдываться. "Что происходит?" – недоумевала Книга. Смешанные чувства испытывала она, и к постигшему стыду не знала, что делать дальше. Как быть? Кажется, этот зазнайка не воспринимает ее всерьез.
Кажется, она покраснела. По крайней мере, почувствовала прилив тепла к титульному листу. На бумажном переплете выступила испарина. Тем временем, человек выключил компьютер, и всё так же, не глядя на книгу, лег на диван. "А свет погасить можешь, раз ты такая волшебная?" – явно с иронией спросил он.
Она конечно могла. Но тогда это было бы исполнением желаемого. Но, во-первых: это был вопрос, а не просьба. Во-вторых: этот человек начинал ей нравиться, и не стоило пускать волшебство по ветру. "Надо же, он даже не удивился, как будто каждый день разговаривает с книгами. Ладно, посмотрим, что он скажет на это". – решилась Книга на главное действие.
– Судя по апартаментам, в которых мы находимся, ты человек не богатый. Сказала бы, что малоимущий. – начала Книга, осматривая интерьер. – Наверное, у тебя много нереализованных желаний. Чего бы ты хотел больше всего? Только, пожалуйста, хорошенько подумай, прежде чем…
– Знаю, знаю. – человек не дал Книге договорить, и не открывая глаз, уверил. – Ничего. Кроме покоя в данный момент – ничего.
– Хм. – сказала Книга. – молчать я могу и без волшебства.
Теперь она его разглядела. Не молодой, но и не старый. Судя по тому, как он легко двигается – молодой. Но лицо, не лицо, а прямо печать. Такие печати распространены в деревнях и среди жителей географических зон, насыщенных экстремальностью. Лица, которые встречаются с житейскими бурями, что называется, тет-а-тет и каждая встреча оставляет на них отметину, зарубку, шрам. Нетипичная физиономия для горожанина…
– Нормальное у меня лицо! – мужчина прервал ее рассуждения. Интонация объединяла насмешку и категоричность. Еле заметная ухмылка скользнула по лицу, но веки не дрогнули. Тяжело вздохнув, он добавил. – И я не экстремал.
– Ты слышишь мои мысли? – удивилась Книга.
– Слышу. – буркнул он.
– Наверное, ты много читаешь? – зачем-то спросила она.
– Да, нет. Давно не читаю. Всё что нужно я уже прочитал.
– Совсем-совсем не читаешь?! Но сейчас так много всего пишут!
– Иногда перечитываю что-нибудь из старенького. Мне кажется, что лучшее уже написано.
– Ну а все-таки, чего бы ты хотел больше всего? – ввернула Книга, беспокоящую ее риторику.
– Справедливости. – не задумываясь ответил человек.
– В смысле, той единственной, которая революция?! – уточнила, обрадованная Книга, мысленно потирая ручки.
– Наверное. Только как ты планируешь это осуществить? – мужчина очевидно заинтересовался. Однако признаков возбуждения не проявлял. Говорил, как бы шутя…